Садгора. Артур Викторович Марьясов

тут даже замкомвзвода старший сержант Родион признавал своё поражение в бане. Что изначально положено одним, будет дано другим только в следующей жизни. Феликс делал, что мог, тягая гири и вися на турнике, и вот, глядя на командира отделения, его плечи тоже стали широки, на животе появились шесть кубиков, казалось, что и до заветного приза в трусах недалеко, но эта часть тела культуризму не поддавалась. «Мужики говорят, что женской грудью можно назвать то, что вмещает мужская ладонь. Надо брать себе такой размер, который можешь сам предложить», – успокаивал он себя тем, что хрупкие девушки нравятся ему больше, чем пышнотелые.

      Вечерами пропадая в училищной библиотеке Феликс узнал, что гусары старались каждый свой день прожить, а если надо, то и умереть так, чтобы никто не обвинил их в трусости, чтобы взять от жизни не качеством, а количеством. Малым отрядом Денис Давыдов брал в плен превосходящего его кратно по численности противника, так, что был личным врагом самого Наполеона. Имение Давыдова – деревня Бородино стало полем брани, брёвна его родового гнезда пошли на фортификацию. Свой дом отдал Давыдов для победы и до изгнания врага не просил себе ничего взамен. Но, надо знать гусара! После того, как его конь ступил копытом на вражескую землю, потребовал он прислать ему ордена и не какие-нибудь, а именно Святого Владимира 3-й степени и Святого Георгия 4-й степени, которых считал себя достоин. И получил требуемое от самодержца, знать был тот ему не менее того должен!

      Читал Феликс и удивлялся тому, что Давыдов в другой раз с пятьюстами кавалеристами у стен Дрездена, за которыми оборонялся пятитысячный отряд, разжёг огромные костры, вид которых так напугал французского генерала, что тот ушёл без боя из города, в который торжественно въехали ахтырцы числом в десять раз меньше, чем у неприятеля. За эту выходку Давыдов был обвинён в том, что сделал это самовольно, ему было приказано сдать свой отряд и ожидать суда. «Как бы то ни было, а победителя не судят», – решил верховный судья.

      Не по желанию, а по комсомольской линии Феликс был назначен ответственным за издание «боевого листка» – еженедельной агитки, в которой следовало отражать курсантскую жизнь, какой бы она рутинной не была. В очередной раз, выдумывая повод для марания бумаги, издатель не нашёл более важной новости, как о том, как курсанты младшего курса на ристалище с оружием в руках в торжественной обстановке принимали воинскую присягу. Поскольку на этом все новости были исчерпаны, а внизу «боевого листка» ещё оставалось пустое место, то белое пятно Феликс заполнил рисунком на эту же тему. Не ругайте музыканта, он играет, как умеет. Получился худосочный рядовой с огромным автоматом на плечах и толстопузый кривоногий полковник с шестиконечным орденом на груди, вовсе не похожий на майора Трюкина, который, как оказалось, принимал присягу у курсантов младшего курса. Замполит, по долгу службы просматривая все «боевые листки», наткнулся на карикатурное, как он посчитал, изображение себя и в его лице