Дочь врага. Елена Арсеньева

ему дядя Сережа, уходя на фронт.

      – Да ведь уже два ночи! Я, наверное, пойду…

      И снова зевнул.

      – Ты с ума сошел?! – испуганно схватила его за руку Юля. – Среди ночи по городу шастать?!

      Как здорово, что она за него беспокоится! Как здорово!

      – А ты думаешь, мы среди бела дня листовки клеим? – покровительственно улыбнулся Коля. – Тоже среди ночи, так что мне не привыкать.

      И подумал: «Хорошо, если бы она меня начала уговаривать не уходить. Я бы, конечно, не согласился, но все-таки…»

      Юля не отпускала его руки и смотрела встревоженно:

      – Я понимаю, стоит рисковать для какого-то серьезного дела. А сейчас зачем нарываться на пулю? Если уйдешь, я с ума сойду от страха за тебя! Нет, ты до утра останешься здесь. Я тебе свой диванчик уступлю…

      Нет, ну конечно, если из-за него такая девчонка с ума сходить будет… Неважно, что от страха за него! Неважно! Конечно, Коля не может заставить ее так волноваться. Это невежливо. Неблагородно, как говорила няня Варваровна.

      Да и на самом-то деле ему совсем не хочется уходить. Но этого ни в коем случае нельзя показать. Девчонки – они только почуют в парне слабину, сразу нос начинают задирать! Как Нинка. Юля, конечно, не такая, но все же ни к чему, если она сразу поймет, до чего нравится Коле.

      – Ладно, – согласился как бы с неохотой. – Только никаких диванчиков, еще чего не хватало! Брось что-нибудь на пол. Мне не привыкать на полу спать. А сама ложись на свой диванчик.

      – Тогда давай постелим ковер, – предложила Юля. – Правда, он весь пыльный, зато на нем теплее.

      Они достали из-под дивана старый ковер, Юля, не слушая никаких возражений, положила на него еще и ватное одеяло, чтобы снизу Колю уж точно не продуло, и он, наконец, улегся, накрывшись курткой. А Юля сняла свое синее пальтишко, оставшись в синем платье (Коля обрадовался, потому что и у него синий был любимый цвет!), задула свечи и устроилась на диване, накинув на себя вытертый плед.

      – Спокойной ночи, – сказала она.

      – Ага, спокойной ночи, – отозвался Коля, вдруг вспомнив, что он не говорил этих слов с тех пор, как умерла няня Варваровна, а дядя Сережа ушел на фронт. Дяди Сережина сестра, у которой Коля жил, его терпеть не могла и почти с ним не разговаривала. Ни о каких там «спокойной ночи» и «доброе утро» и речи быть не могло!

      Сейчас он уснет, а когда проснется, Юля скажет ему: «Доброе утро!» И он ей то же самое скажет. Это немножко похоже на сон… но это будет наяву!

      – Тебе там не жестко? – шепотом спросила Юля. – Мне ужасно неловко, что ты на коврике лежишь, как…

      – Как верный пес? – усмехнулся Коля. – А что, я не возражаю! И мне очень хорошо.

      – Ну, тогда еще раз спокойной ночи! – сказала Юля, и Коля по голосу понял, что она улыбается. – Спокойной ночи, верный пес!

      – Гав-гав! – весело отозвался Коля.

      Они еще немножко посмеялись тихонько и наконец заснули.

      В это время около разрушенной «пятиэтажки» снова появился тот же гитлеровский офицер, который недавно разговаривал с полицаем Бубело.

      Остановился,