Попугай Гриша и корпоративная тайна. Борис Александрович Калашников

Ладно. Я двинул. Палычу, если спросит, про эту, – сержант ткнул пальцем в сторону воровки, – скажи, что я сам доложу обстоятельства.

      Как только дверь за Ломовым затворилась, в камере послышалось шевеление, а затем раздался пронзительный вопль:

      – Мя-а-а-у!

      Петрухин вскочил с места. Кошка, схватившись за живот, каталась по полу и орала не своим голосом. Ефрейтор бросился, было, вслед за Ломовым, но оперативная машина уже отъехала, оставив за собой только облачко синего дыма.

      – Что с тобой?! – пролаял ефрейтор, притиснув морду к решётке. Ответом ему был душераздирающий крик.

      «Валидол, ношпа, панандол…» – замелькали в голове у Петрухина названия лекарств, и он ринулся на второй этаж, где находилась аптечка.

      Как только ефрейтор скрылся, кошка, не прекращая истошно орать, просунула лапу сквозь решётку, выгнула её немыслимым образом, повернула ключ, забытый Ломовым в замке, открыла дверь, ветром пронеслась мимо опустевшей дежурки, выскочила из здания и исчезла.

      14. Урок математики

      В первом классе продолжался урок математики.

      – До чего же, вы, Сыровы, тупые! – раздраженно кричала Рыбина. – Точно как ваш…

      Учительница хотела упомянуть отца нерадивых учеников, но не успела, в коридоре послышался странный шум, топот, и ворвавшийся в класс Длиннохвостиков завопил:

      – Серафима Викторовна! Серафима Викторовна! К вам мама Слёзкина бежит… с пистолетом!

      Рыбина судорожно передёрнула плечами.

      – Зачем же с пистолетом? – растерянно пролепетала она и не успела сделать и шага, как дверь распахнулась, и на пороге показалась разъярённая Инесса Сергеевна.

      Дантистка была в сбившейся на бок шляпке и часто дышала.

      – Где мой сын?! – короткий воронённый ствол уставился на учительницу.

      У Серафимы Викторовны язык прилип к нёбу.

      – Где мой сын?! – повторила Слёзкина и взвела курок.

      Рыбина хватанула ртом воздух.

      – Славик у Изольды Ниловны, – пришла на помощь учительнице Ирочка Зернова.

      – Я была в медпункте, его там нет! – не отрывая взгляда от мушки, сказала Инесса Сергеевна. – Куда дела моего мальчика, признавайся!

      – Я никуда его не девала, – промямлила Серафима, к которой, наконец, вернулся дар речи. – Он сам…

      – Ну, что, я тебя предупреждала. У меня единственный сын, и я не позволю делать из него неврастеника!

      Качнув стволом, дантистка показала учительнице на выход. У Рыбиной задрожали колени, и она застыла, не в силах двинуться. Затихший класс с ужасом наблюдал за развитием драматической сцены. Кто-то из мышат всхлипнул. Инесса Сергеевна выдвинула вперед нижнюю челюсть, ссутулилась и в момент из матери-одиночки преобразилась в тюремного пахана. Широко расставляя лапы и переваливаясь с боку на бок, она обошла вокруг Серафимы Викторовны.

      – Выходи!

      – Я буду жаловаться директору! – взвизгнула учительница.

      – На том свете Директор только один – Всемогущий,