Там, где меня ждёт счастье. Том третий. Мэгги Ри

вещи, напоминающей о себе… Она оставила мне только маленькую Римму, так и не узнавшую для себя, что такое «мама»… Только маленькую любимую мной девочку, которую она так сильно ненавидела…

      Робертио пришёл уже в тот момент, когда я отчаянно рыдал на кухне, бился лицом о пол, закашливаясь в собственной рвоте, пытаясь резать себе вены. Я хотел сделать себе больно, почувствовать эту боль, но он схватил меня за плечи и прижал к себе, и полной грудью вздохнул, крикнув:

      – Приди в себя!.. Ты же отец!

      Я – отец… И не вспомни я этот факт, не напомни мне Тио об этом, я бы не жил.

      Я – отец. Я стал отцом ещё при зачатии. Я просто не имею права умирать, оставлять Муленьку так же, как оставила её мать… Я просто не имею права, я просто сволочь!..

      – Тио… – захлёбываясь в собственных слезах, я смотрел ему в глаза и пытался подняться. – Тио, помоги мне… Помоги мне… Я так не хочу умирать… Тио!..

      – То-то же… Вставай… Давай, поднимайся…

      – Тио… Прошу, прости меня…

      – Просить прощения будешь у дочери своей… Давай, ну же! Поднимайся! Давай!..

      Если бы не было Тио… Если бы не было Мули… Как бы я закончил свою жизнь?.. Что бы стало со мной, не будь этих двух дорогих мне людей… Что бы со мной стало, боже?..

      Без Тио, без Риммы – я бы не был тем Снэйкусом Кларденом, каким стал сейчас.

      Дополнительный эпизод #4

      СНЭЙКУС:

      Время шло быстро, Муля росла на наших с Тио глазах и с каждым днём всё больше становилась похожа на свою мать… Улыбка, походка, даже смех – и тот ей достался от матери, всячески напоминая отцу о том, кто был в его прошлом…

      Так или иначе, теперь я справлялся сам, конечно же, не без помощи Тио. Иногда, когда мы вдвоём укладывали мою Риммулю спать, мне казалось, что мы похожи на одну маленькую семью… по крайней мере, я от этом мечтал.

      Но всему есть конец, даже мечтам есть предел… Когда Муле было около двух годиков, я узнал о том, что Робертио уезжает в Италию, на похороны своей бабушки. Признаться, я не очень хотел его отпускать… что-то мне подсказывало, что Берта уже ко мне не вернётся. Знал бы Маркус, как он был подавлен, как он переживал… И хотя он держался, улыбался, я знал и видел, как сильна была его скорбь по родному человеку… Он запирался в ванной, мылся там по часу-двум, а потом вылезал и ложился спать с красными и опухшими от слёз глазами. Я знал, я с самого начала знал, что Робертио Телио-Лентие только кажется бесчувственным… На самом же деле этот парень был ещё чувствительнее, чем я – человек, которого жизнь неплохо так попинала за двадцать пять лет.

      Перед сном, напевая Муле колыбельную своим бархатным голосом, Робертио лежал и думал о своей семье. Его тянуло туда, где он родился. Ему хотелось вновь почувствовать в воздухе аромат свежеиспеченной пиццы, пряных помидоров и оливок. Ему хотелось ощутить на языке привкус любимого итальянского вина и с головой нырнуть в воспоминания о месте, где он родился… И для себя я решил: во что бы то не стало, я просто обязан