Там, где меня ждёт счастье. Том третий. Мэгги Ри

меня волнует. Каждый раз, когда тебя что-то беспокоит, ты не говоришь об этом мне! Ты… ты… Это ужасно странно, Снай! – Карен вскочила с кровати голышом и с громким топотом дошла до бельевого шкафа. Затем она встала перед ним и начала раскидывать мое белье, пытаясь разгрести кучу, которая лежала на полке в шкафу. – Где мои трусы?!

      – Не кричи, Карен…

      – Где, говорю?! А где бюстгальтер?! Снэйкус, чёрт возьми, когда ты уберёшь весь этот срач у нас в шкафу?!

      Вот, опять та же дилемма… Карен вечно злилась на меня за пустяки: то кровать не заправил, то в шкафу не убрал, то пасту не закрыл, то уснул не вовремя, то ногу не так на неё во сне положил, то подушку обслюнявил… Да и в целом, она считала меня полным дерьмом, но любила. По крайней мере, я так думал. Я был из тех персон, кто считал, что никакие мелочи и ссоры не могут помешать людям любить друг друга. Ох, как же я ошибался…

      Сейчас, когда прошло много лет и я вспоминаю себя, юного… мне хочется биться головой о стенку, умоляя бога простить меня за всё, что я когда-либо делал, потому что мне правда ужасно стыдно. Но вот за что мне было стыдно: Почему я раньше не ходил без одежды по дому, раз так этого хотел? Почему я позволял Карен собой помыкать? Почему я не мог сам принимать решения? Почему я всю юность провёл под каблуком у женщины, которая меня на самом-то деле не любила?!

      Но тогда я не понимал этого. Я верил в чудо, я читал романы о любви, в которых все ссоры заканчивались примирением. Я считал, что мы с Карен созданы друг для друга, я не позволял себе на неё злиться и держать обиду. Я был очень зависим от каждого её слова. Чёрт. Это меня и подвело…

      – Доброе утро, – когда я вышел из спальни, на кухне стоял высокий черноволосый парень, пытаясь справиться с огнём, который так хорошо пылал на сковородке. Причем, делал он это с удивительным спокойствием, будто сковородка была не чья-то, а его собственная. – Твою мать! Ты что же делаешь?!

      Я попытался убрать огонь и потушить горящую сковороду, а гость сначала как-то удивленно на меня взглянул, затем вынул из ушей наушники и попытался что-то сказать, что в этот же момент запищала сирена и нас облило водой, которая должна была потушить пожар на кухне, а заодно и мой пыл. Наблюдая за дождиком, я взглянул в глаза брюнету, которые как-то хмуро глядели на меня сквозь очки. Наконец сирена успокоилась, вода исчезла и остались только мы с ним, подгоревшая сковорода и пол, полностью залитый водой.

      – У тебя есть, что сказать? – я попытался сдуть красную чёлку со лба, но волосы были мокрые, и у меня получилось только издать странный звук, напоминающий пыхтение ежа. Парень, стоящий напротив, поперхнулся и засмеялся над моим злым лицом. Честно говоря, моё первое впечатление о нём было таковым – он полный говнюк.

      – Я… кхм, я пытался сделать яичницу, но… с твоей сковородой что-то не так, – наконец, басом выдавил он, а я выхватил у него сковородку, которая стала одним большим углём, и попытался