Стройотряд. Алексей Макаров

улетел.

      – Понятно, – дядя Гриша спрятал в карман деньги, которые дал ему папа и, усмехнувшись, обратился к Леньке. – Ну что? Пошли горемыка, ты мой, отвезу я тебя, – и, развернувшись в коридоре, пошел к машине.

      Ленька, подхватив рюкзак, последовал за ним, но тут дверь спальни открылась и оттуда вышла заплаканная мама. Она бросилась к сыну и обняла его.

      – Ты, Лёнечка работай там хорошо, – обнимая сына, жарко говорила она ему на ухо. – Не подведи папу. Не связывайся с этими забулдыгами больше. Не будет тебе от них никакой пользы, только одни неприятности, – поспешно шептала она.

      Тут он почувствовал, что, обнимая его, мама нашла его руку и всунула туда какую-то бумажку. Потом она отстранилась от сына и так же быстро, как и вышла из спальни, так же и вернулась туда, плотно закрыв за собой дверь.

      Папа по-прежнему строго смотрел на Леньку. Потом кашлянув, всплеснул руками:

      – Это же надо! Он над матерью тут издевался, а она его Лёнечка, да Лёнечка…! Не стыдно тебе!? – последние слова он произнес чуть ли не с надрывом.

      Ленька, сжимая кулак с врученной бумажкой, только молча смотрел на папу, который, не дождавшись ответа, грозно продолжал:

      – Иди! Чего встал? Самолет ждать не будет! – и указал рукой в сторону уходящего дяди Гриши.

      После такого напутствия, Ленька подхватил рюкзак и, закинув его на плечо, потопал, громко ступая сапогами по деревянной дорожке двора, к поджидавшей его машине.

      Оглянувшись, перед тем как сесть в нее, он увидел только братьев, выскочивших на улицу. Ни папы, ни мамы видно не было.

      Дядя Гриша быстро отъехал от дома, а так как он был очень разговорчивым человеком, то через несколько минут, когда они уже выехали на дорогу к аэропорту, обернулся к Леньке.

      – Что же ты это Лёнь, мать то доводишь? Она же к тебе всей душой, а ты с богодулами связался. Правильно батька тебе про стыд сказал, не ценишь ты мать. Она тебе последний кусок готова отдать, а ты на нее наплевал. Не дело это, браток, не дело, – не отрываясь от дороги, выговаривал он молчащему Леньке. – Не ценишь ты того, что у тебя есть. Может быть, батька твой и прав, что отправляет тебя поработать…. Может, как-то и ума разума наберешься…, – и, обруливая очередной участок неровностей на дороге, он на минутку замолчал, а потом, переключившись на другую тему, продолжил. – На Золотой Горе директор – не подарок. Он там тебя мигом обуздает и в правильное стойло поставит. У него не забалуешь. Таких, как ты он в два счета обламывает. Там даже взрослые мужики от него стонут. Но ничего. План он выполняет. Золото дает. Поэтому его за это все там уважают.

      Ленька, не проронив ни слова, сидел на заднем сиденье, слушая дядю Гришу. Ему было и так плохо, а тут еще этот дядя Гриша со своими нравоучениями…. Невольное раздражение начинало бурлить в нем.

      Но тут он разжал кулак, в который мама всунула какую-то бумажку, и посмотрел, а что же она вложила туда.

      В ладони лежала смятая бумажка, в которую была завернута купюра в десять рублей. Ленька