Цезарь, или По воле судьбы. Колин Маккалоу

представляешь, он встретил Милона, – подтвердил с порога Милон.

      Клодий с презрением посмотрел на него:

      – Если ты убьешь меня, Милон, тебя осудят. Ты станешь изгнанником до конца своих дней.

      – Я так не думаю, Клодий. Меня оправдает Помпей. – Милон пинком опрокинул Азиция на пол и наклонился к ране. – Ну, это не смертельно, – сказал он и кивнул Фустену. – Тащите его на улицу.

      – А с этим что? – спросил Фустен, косясь на Азиция.

      – Убей его.

      Один стремительный взмах – и голова трактирщика развалилась надвое. Биррия и Эвдам сдернули Клодия с ложа, повлекли к выходу и бросили на Аппиеву дорогу.

      – Разденьте его, – усмехнулся Милон. – Я хочу проверить, верны ли слухи.

      Острым как бритва мечом Фустен распорол одеяние Клодия от паха до подбородка, потом рассек и набедренную повязку.

      – Взгляните-ка! – расхохотался Милон. – Он и вправду обрезан!

      Концом меча он подбросил вверх пенис Клодия, блеснули капельки крови.

      – Поднимите его!

      Биррия и Эвдам послушно поставили Клодия на ноги, голова того вскинулась и упала на грудь. Он не видел ни Милона, ни его прихвостней. Он видел только груду камней на обочине. В венчающем ее красном камне было вырезано отверстие в форме женских половых органов. Bona Dea… Простой придорожный алтарь в несчастливых тринадцати милях от Рима. У его основания лежали цветы. Рядом стояли блюдце с молоком и небольшая корзиночка с яйцами.

      – Bona Dea! – прохрипел Клодий. – О Bona Dea!

      Из широкой щели вульвы богини показалась головка змеи. Холодные черные немигающие глаза священного существа уставились на богохульника, дерзнувшего своим присутствием нарушить ход тайного ритуала в день чествования Благой Богини. Змея не моргала, мерно поблескивал лишь ее черный раздвоенный язычок, то появляясь, то исчезая. Меч Фустена глубоко погрузился в живот раненого и, задев позвоночник, вышел наружу, но тот словно не ощутил боли. Ничего не почувствовал он и тогда, когда Биррия вновь пронзил копьем его грудь, а Эвдам вывалил его внутренности на пропитанную кровью дорогу. И до тех пор, пока жизнь еще теплилась в истерзанном теле Публия Клодия, он и змея неотрывно смотрели друг на друга.

      – Дай мне твою лошадь, Биррия, – сказал Милон, вскакивая в седло.

      Его поезд уже приближался к Бовиллам. Фустен причмокнул, Биррия вскочил на широкую спину кобылы Эвдама, и все четверо устремились за кавалькадой.

      Священная змея убрала голову и удовлетворенно свернулась в клубок в вульве Bona Dea.

      Семья Азиция и рабы возвратились с полей. Обнаружив хозяина мертвым, они выглянули за дверь, увидели тело Публия Клодия и опять убежали.

      В светлое время суток Аппиева дорога всегда полнилась путниками. Не был исключением и восемнадцатый день января. Одиннадцать рабов Клодия были мертвы, еще одиннадцать медленно умирали. Но никто не остановился, чтобы помочь им. Когда Скола, Помпоний и вольноотпущенник Гай Клодий вернулись к таверне в сопровождении наемной повозки и группы селян, они сгрудились вокруг тела товарища и зарыдали.

      – Нас