Прерванный поцелуй. Юрий Бычков

все это вместе называется жизнь.

      Это лирический запев, а далее пронизанный самоиронией и обожанием невесты дуэт Мотылькова с весьма самодовольной, плоховато слышащей его лётчицей Еленой Медведевой.

      Лена:

      Завтра полёты.

      Мотыльков:

      А когда их нету?

      Жизнь моя, ты пройдёшь одиноко!

      Буду в земле тебя коротать.

      Ведь Лена – лётчица. Птица. Сокол.

      И как таковой позабудет крота.

      Лена:

      А разве ты крот?

      Мотыльков:

      Безусловный и очевидный.

      Тыс ветром заводишь заоблачный спор.

      А я? Да мне и признаться стыдно.

      Ведь, если вдуматься, кто я? Сапёр.

      Ну, я подрывник. Я взрываю скалы.

      Но это ведь проза. Пришёл и взорвал.

      Тут острый момент – лётчица натягивает вожжи, начинает над ним насмешничать, жених её раздражает тем, что прикидывается маленьким, жалким!

      Лена:

      Да, не такого я в жизни искала.

      Мотыльков:

      Тебе как минимум нужен шквал.

      Ты вырвалась вверх из земного плена,

      Ты слышишь тучи громовой клич.

      А я? Я самый обыкновенный,

      Ничем не отмеченный в жизни москвич.

      Лётчица, кто я с тобою рядом?

      Крошка. Мелочь. Ну прямо хоть плачь.

      Время событий, трактуемых в пьесе, – середина тридцатых годов, время героев-лётчиков, героинь-лётчиц. Снявшие со льдины челюскинцев лётчики Леваневский, Ляпидевский, Слепнёв, Молоков, Каманин, Водопьянов, Доронин стали первыми героями Советского Союза. В составе военно-воздушных сил и гражданской авиации с начала тридцатых годов заявляют о себе талантливые, бесстрашные лётчицы. Им посвящают песни и стихи («Всё выше, выше и выше стремим мы полёт наших птиц…»). В «Славе» Виктора Гусева – предощущение свершений: перелётов Севастополь – Архангельск Полины Осипенко, Москва – Комсомольск-на-Амуре Валентины Гризодубовой, Полины Осипенко, Марины Расковой. Взгляд Мотылькова на Лену снизу вверх оправдан. Покорителей неба боготворили. Москва шумно встречала героев после завершения легендарных перелётов. Инженер-подрывник Мотыльков наверняка мог так ревновать – ревновать к небу. А Лене ничего не оставалось, как насмешничать.

      Лена:

      Новое в зоологии. Крот-оратор.

      И даже не оратор, крот-трепач.

      Мотыльков:

      Шутки в сторону, Ленка!

      Лишь только в небо

      Ты улетаешь – я сам не свой.

      Что б я ни делал, где бы я ни был,

      Я поднимаюсь вслед за тобой.

      Я невидимкой делаюсь, таю,

      Мчусь. Подо мной города, поля.

      Я вокруг твоего самолёта летаю,

      Как вокруг солнца летает земля.

      Лена:

      Не замечала.

      Мотыльков:

      Где ж тут заметить!

      Наконец-то она почувствовала его состояние.

      Лена:

      Согрей