Прерванный поцелуй. Юрий Бычков

Его в девяностых годах и поджигали и разоряли. Вполне могли «хозяйственные» граждане растащить дом по камешку, по кирпичику, как растащили они многочисленные каменные постройки и службы богатого имения Васильчиковых-Гончаровых, о чём сегодня приходится горько сожалеть. Очень бы они пригодились филиалу мелиховского музея, дому Васильчиковых, называемому в народе Пушкинским гнездом.

      Слава

      Луговы, Софья Ивановна и Пётр Липатович, воскресным летним солнечным днём, взяв меня за руки, она за правую, он за левую, прогуливают племянника по аллеям Центрального парка. На входе мне, сущему малышу (от горшка два вершка), показалась великаншей из сказки прохлаждающаяся среди фонтанов бронзовая «Девушка с веслом». Небесное светило, которому мы всем обязаны, жарило нещадно. Дублёры-родители купили мне и себе сплошь облитое шоколадом мороженое «эскимо». Название этого прелестного продукта от обитающих за Полярным кругом эскимосов, народа, не боящегося холода. Сидим на скамейке – уплетаем мороженое, я от радости болтаю ногами и дивлюсь на высоченную, стройную, могучую бронзовую спортсменку. Из репродуктора льётся бодрая музыка.

      Соне и Пете кажется, что мне интересно будет в королевстве кривых зеркал. Они ведут не искушённого в тайнах оптического обмана мальчугана в комнату смеха. Прихотливо изогнутые зеркала искажают, уродуют человеческие лица и фигуры. Параболическая форма зеркального стекла в несколько раз сокращает и без того мой малый рост – расплюснутое по грязному, затоптанному полу существо пугает, расстраивает меня, и я реву. Тотчас покидаем невесёлый дощатый дом. Меня больше привлекает другой аттракцион – чёртово колесо. Почему оно чёртово? Может, в память о кузнеце Вакуле, которого волшебным образом чёрт в повести Гоголя несёт по поднебесью прямо во дворец царицы за черевичками. В раскачивающейся кабине мы оказываемся в высшей точке подъёма под облака. Облаков нет, и мы обозреваем чётко распланированные просторы Центрального парка культуры и отдыха, серебрящуюся ленту Москва-реки, лодки с людьми на пруду под нами, а чуть дальше лес – в нём домики, беседки, скамьи, ровные дорожки.

      Памятный поход в ЦПКО предвоенного времени сливается в сознании с ремаркой, пояснением, открывающим первую картину первого действия пьесы Виктора Гусева «Слава». В 1948 году драматическая студия при Лопасненском районном доме культуры купалась в «Славе». В ремарке много пересечений с тем, что отложилось в моей памяти и памяти людей старшего поколения. Центральный парк был, как нынче принято говорить, визитной карточкой столицы – сверкал казовой, парадной стороной, приметами нового времени, громким радио например, и в то же время традиционном для этого зеленого, лесистого берега Москва-реки лирической составляющей. Зелёный театр «Шестигранник», Нескучный сад, Пушкинская набережная – от одних названий голова кружится.

      ЦПКО предвоенного времени

      Итак, ремарка.

      «Парк культуры и отдыха». Беседка. Вид на Москву-реку.