Натюрморт с персиками. Кай Арбеков

кончил сразу после нее, и член весь исходил импульсами и сокращениями, разряжаясь внутрь.

      Кажется, очередной безумный марафон подошел к неизбежному финалу. Она снова легла сверху, положив голову на грудь.

      – Сегодня – последняя ночь, которую мы провели вместе. Завтра возвращается Карлос. И я теперь, как и раньше, буду верной послушной женой. Никто не должен ничего знать или заметить…

      – Знаю. Никто и не узнает. Я не скажу ни единой душе. И ты должна уничтожить все мои следы, чтобы ничего не осталось. Все, что касается меня.

      – Не беспокойся. Я это уже сделала.

      – Как хорошо мне было с тобой… Так, как еще никогда и ни с кем. Это был просто сон. Один из тех снов, которые посещают мою сумасшедшую голову по ночам.

      – Сон? Ну, пусть сон. Я буду скучать по тебе. Хоть и сон, а это был потрясный сон. Нет, не сон. Не говори, что сон. И я буду всегда твоим другом отныне. Я верю тебе и верю в тебя… Что бы ни происходило, ты всегда можешь делиться со мной этим.

      – Это будет классно, – согласился я. – Быть друзьями – всегда лучше, чем любовниками. Быть любовниками – путь к саморазрушению и разрушению семьи… А этого я как раз и не хочу. Слишком уважаю тебя и Карлоса тоже… Хочешь, я съеду из этого дома?

      – Нет, что ты… Ничего не будет. Просто я сохраню воспоминания, и только. В остальном мы будем просто соседями.

      Я оделся, и мы вышли в темную гостиную. За закрытыми дверями детских спали ее дети. Чужие дети. И видели свои невинные детские сны. На прощание мы обнялись и поцеловались в последний раз. Я держал в руках ее миниатюрное тело, и не мог надышаться запахом ее волос. Но пора. Не прощаясь, повернулся и вышел вон. Кармен беззвучно затворила дверь за мной.

      Спустившись к себе, я выпил вторую за эту ночь стопку водки, затем вышел на балкон и долго сидел за маленьким столиком своим, выкурив две сигареты подряд. В голове плавал табачный туман, состоящий из сожаления, печали и осознания того, что праздник закончился. Тело гудело от усталости, очень хотелось предаться забвению и отпугнуть от себя рой грустных идей, наполнявших теперь все мое существо.

      Наконец ко мне вернулась самая главная мысль, не дававшая покоя, и которую я, схватив воображаемую биту, всячески отгонял от себя уже на протяжении нескольких лет, не чураясь покалечить сознание в отчаянии своем: кто я? Что делаю на этой планете? Что предстоит мне сделать? Зачем я существую? Найду ли я настоящую любовь своей жизни?

      Черт побери, мне уже исполнилось тридцать четыре года, и затянувшийся угар бесконечных праздников рано или поздно должен был закончиться. Есть время для праздников, а есть время обустраивать свою жизнь. Что делать, когда вечеринка закончилась, и танцпол опустел? Пора взглянуть правде в глаза… И я взглянул. Передо мной возвышалась высокая бетонная стена, через которую требовалось перебраться, чтобы найти ответы. Как будто надо было решить большую рабочую проблему или школьную задачу. Вот только ни обучением, ни работой она не являлась. Это жизнь, малыш, сказал вдруг внутренний голос.