Антресоли Весны. Цикл «Пиши как художник». Марина Генцарь-Осипова

«Весна прррришла! Весна пррришла! Жоррржик – хоррооший мальчик!»

      ⠀

      «Мама! Ты слышала, мама? Весна пришла! Теперь все будет хорошо, мама!» – мальчик взмахивал тонкими ручонками, а на бледном личике проступил румянец. Мама, еле сдерживая слезы, прошептала: «Да, малыш! Теперь все будет хорошо! Весна пришла!»

      Олеся Яковлева

      @ru_mama_es

      ТРИЛОГИЯ «ВЫБЕРИ ВРЕМЯ И СМОТРИ»

      – Доброе утро, мой хороший! Сейчас мамочка накормит тебя, голубчик! – изящная дама в шелковом халате открыла дверцу буфета и достала оттуда коробочку с хрустящим собачьим лакомством. – Вот, малыш, у нас солнышко сегодня: позавтракаем – и на прогулку!

      Белая болонка по кличке Генрих принялась за угощение. Его хозяйка налила себе в фарфоровую чашку немного чая, взяла с блюдца гренку и намазала ее персиковым джемом. «Какой прекрасный день!» – этими словами начиналось каждое утро в этом доме.

      – Дорогой, я поем, выгуляю малыша и вернусь. Не скучай, я захвачу прессу, – сказала дама и закрыла буфет. На прозрачном стекле в сосновой рамке мелькнул образ улыбающегося мужчины. ⠀

      Закончив завтрак, дама переоделась в голубое платье длиной до середины икры, накинула на плечи тонкий шерстяной жакет. В коридоре ее ждали жемчужного цвета лодочки на невысоком каблуке. Она обулась и посмотрела в старинное высокое зеркало. Кончиками тонких пальцев, украшенных серебром, поправила каждый светлый завиток короткой стрижки, надела шляпку и, улыбнувшись, сказала: «Виолетта Александровна, вы безукоризненны». ⠀

      Во время утреннего моциона Генрих привычно трусил рядом с прекрасной хозяйкой вдоль набережной, где сидели художники со своими картинами, затем через парк по свежей траве к газетному киоску за новым выпуском «Искусства». При встрече с Виолеттой Александровной знакомые приветствовали ее легким поклоном. Она притягивала взгляды своей легкой походкой, балетной осанкой и аристократичным образом. С большим вниманием наблюдая за веточками деревьев, их набухшими почками и стремлением к солнцу, дама была совершенно невнимательна к людям. Потому что тот, кого она любила, ушел.

      ⠀

      Первое время, когда воспоминание о гибели Германа Сергеевича запускало свои холодные бледно-фиолетовые щупальца в душу Виолетты Александровны, ее пальцы впивались в виски, ладони пытались сдержать брызги слез, сердце щемило от тоски по сильным и нежным объятиям мужа. О, как же хотелось уткнуться в его широкое плечо и услышать бархатное: «Душа моя, ты помнишь? Я люблю тебя». Эти слова вместе с волнующим поцелуем в шею сознание спрятало в антресоли памяти, чтобы сохранить навсегда.

      * * *

      Однажды, наплакавшись над фотографиями семейного альбома, Виолетта Александровна подошла к буфету, чтобы накапать себе успокоительных капель. Хрустальный графин для воды, когда-то подаренный мужу коллегами, вызвал новую волну воспоминаний.

      – Герман, драгоценный мой человек!

      Дрожащей рукой она открыла буфет