Безрассудная любовь. Татьяна Милях

знаете, где находится дом князя Шелестова? – спросила она у извозчика

      – А как же, барышня! Кто ж его не знает, –  крякнул возница, и девушка незамедлительно устроилась на скрипучем сиденье.

      Через несколько минут экипаж остановился возле величественного особняка, и Дашенька, расплатившись с возницей, направилась к массивным дверям. Остановившись у входа, она с робостью оглядела изображение княжеского герба и закусила губу. Являться девушке в чужой дом, да ещё без приглашения и сопровождения – такое считалась крайне неприлично, но она не видела другого выхода и, набравшись храбрости, постучала. Дверь открыл важный дворецкий и с недоумением оглядел незваную гостью.

      – Простите, мне необходимо переговорить с Сергеем Дмитриевичем, – смущённо промямлила Дашенька и заметила, как краешки губ слуги дрогнули, а в его глазах появилась презрительная усмешка. Девушка догадалась, что её приняли за потерявшую стыд поклонницу молодого князя, и поторопилась объяснить. – Я по поводу своего брата, графа Томилина.

      Дворецкий ещё раз с подозрением оглядел барышню и проговорил.

      – Его сиятельства нет дома.

      – А скоро ли будет?

      – Не могу сказать. Сергей Дмитриевич, может, и вовсе ночевать не вернётся, – ответил слуга и, заметив понурый вид девушки, сжалился: – Его Сиятельство отбыли в Михайловский театр. Оперу изволят слушать, – проговорил слуга и закрыл дверь.

      Немного постояв у входа, Дашенька подумала, что так даже лучше. В доме князя она чувствовала бы себя неловко, а на улице поговорить гораздо проще: ей только нужно дождаться Шелестова у входа в театр. Пролётку девушка брать не стала, а решила прогуляться пешком. «Как раз поспею к завершению спектакля», – прикинула она по времени и, не торопясь, побрела по мостовой.

      Дашенька издали увидела императорский театр, словно купающееся в свете фонарей. Новое здание Михайловского гармонично вписывалось в ансамбль площади Искусств и, сияя тысячей огней, напоминало собой волшебную шкатулку. За довольно скромным фасадом скрывался помпезный блеск царства Мельпомены: золото и серебро, бархат и парча, зеркала и хрусталь, живопись и лепнина – всё олицетворяло собой праздник, роскошь и великолепие. С первого дня открытия Михайловский сделался излюбленным местом времяпровождения петербургского общества. Здесь играла преимущественно французская труппа, что и привлекало высший свет.

      Оценив архитектуру театра по достоинству, Дашенька остановилась неподалёку от главного входа. Шелестова девушка в лицо не знала, но она рассчитывала узнать князя по его карете. «Наверняка Сергей Дмитриевич прибыл в театр на личном выезде, украшенном фамильным гербом», – рассудила она, с волнением поглядывая на двери театра. Не прошло и четверти часа, как, возвещая об окончании представления, публика, журча гомоном голосов, повалила из здания. Ожидая появления Шелестова, Дашенька внимательно всматривалась в подъезжающие экипажи, но нужный ей так и не появлялся.

      Некоторое время площадь напоминала бурлящий водоворот. Господа,