Ночь без конца. Агата Кристи

майор? – спросил я.

      Старик ответил голосом, полным возмущенного удивления:

      – Дак майор Филпот, кто ж еще?

      Казалось, он ужасно расстроился, что это мне неизвестно! Я сообразил, что майор Филпот был, по-видимому, местным Богом. Миссис Ли, очевидно, каким-то образом от него зависела и жила на его попечении. Представлялось, что Филпоты живут здесь всю жизнь и, так или иначе, управляют жизнью деревни.

      Когда я попрощался с моим стариком, пожелав ему хорошего дня, и направился прочь, он сказал:

      – У нее последний дом в конце улицы. Вы, может, ее там, у дома, и увидите. Не любит внутри домов сидеть. Как у кого цыганская кровь есть, дак они это не любят.

      Вот так я и пошел вниз по дороге, тихонько насвистывая и думая о Земле цыгана. Я успел почти забыть о том, что мне было сказано, когда увидел высокую черноволосую старую женщину, пристально глядящую на меня поверх живой изгороди сада. Я тотчас понял, что это не может быть кто иная, как миссис Ли.

      – Говорят, вы можете рассказать мне о Земле цыгана, что там, вверх по дороге.

      Женщина уставилась на меня сквозь спутанную челку густых черных волос и проговорила:

      – Нечего тебе с этим делом вязаться, молодой человек. Лучше меня послушайся. Забудь о ней. Ты – красивый парень. На Земле цыгана никогда ничего хорошего не видали, и ничего хорошего от нее ждать не приходится.

      – Я вижу, она продается, – произнес я.

      – Ага, верно, и большим дураком будет тот, кто ее купит.

      – И кто же может ее купить?

      – А строитель какой-то собирается, да и не один. Она ведь задешево пойдет. Сам увидишь.

      – Отчего же задешево? – с удивлением спросил я. – Такое прекрасное место…

      На это женщина не захотела ответить.

      – Допустим, строитель купит ее задешево, что он там станет делать?

      Она усмехнулась тихонько, вроде бы про себя. Смешок прозвучал как-то неприятно, зловеще.

      – Снесет старые развалины и, конечно, станет строить. Может, двадцать, может, тридцать домов построит, и каждый – с проклятием на нем.

      Я пропустил мимо ушей последнюю часть предложения и откликнулся прежде, чем успел себя остановить:

      – А ведь жалко будет. Очень жалко.

      – А тебе-то что за печаль? Вот уж им-то радоваться не придется, тем, кто эту землю купит, и тем, кто кирпичи и раствор будет класть. Какой-то дурень на лестнице оскользнется, какой-то грузовик с грузом разобьется, какая-то черепица с крыши дома свалится и попадет куда надо. Да и деревья тоже, может, станут валиться под порывами ветра… Ох, вот увидишь! Никто ничего хорошего не получит от Земли цыгана! Им всем лучше оставить ее в покое.

      Женщина энергично покачала головой, потом тихо, как бы про себя, повторила:

      – Не видать удачи тем, кто сунется на Землю цыгана. И так было всегда.

      Я рассмеялся. Она вдруг заговорила очень резко:

      – Не смейся, молодой человек. Может случиться так, что смех твой слезами обернется. Никогда там не