Философские диалоги. Джордано Бруно

преступным.

      Филотей. Это верно. Однако мы не оскорбляем, но, стремясь к тому, чтобы к полученным неприятностям не присоединялись еще другие, отражаем оскорбления, сделанные не столько нам, сколько пренебрегаемой философии.

      Армесс. Вы желаете, следовательно, казаться кусающейся собакой, чтобы никто не решался вас беспокоить.

      Филотей. Это так, ибо я стремлюсь к спокойствию, и мне неприятны оскорбления.

      Армесс. Так; но считают, что вы поступаете слишком решительно.

      Филотей. С тем чтобы они не вернулись в другой раз и чтобы другие научились не вступать в диспуты со мной и с другими, пользуясь для этих умозаключений подобными средними терминами.

      Армесс. Оскорбление было частным, месть – публичной.

      Филотей. От этого она не становится несправедливой, ибо многие ошибки, которые по справедливости наказываются публично, совершаются частным образом.

      Армесс. Но благодаря этому вы портите свою репутацию и делаете себя более хулимым, чем они, ибо публично будут говорить, что вы нетерпеливы, фантастичны, странны и легкомысленны.

      Филотей. Я не озабочен этим. Лишь бы только они или иные не беспокоили меня, и для этого я показываю им палку циника, чтобы они оставили в покое меня с моими делами, и если они не желают меня ласкать, то зато они воздерживаются от проявления своей невежливости по отношению ко мне.

      Армесс. Кажется ли вам, что достойно философа прибегать к мести?

      Филотей. Если бы те, кто меня беспокоит, были Ксантиппой[7], то я был бы Сократом.

      Армесс. Разве ты не знаешь, что всем людям подобает быть великодушными и терпеливыми, благодаря чему они уподобляются богам и героям, которые, по мнению одних, мстят поздно, а по мнению других, вовсе не мстят и не гневаются.

      Филотей. Ты заблуждаешься, думая, что я прибегаю к мести.

      Армесс. А как же?

      Филотей. Я прибегаю к исправлению, благодаря которому мы также становимся подобными богам. Ты знаешь, что бедному Вулкану Юпитером было поручено работать также и в праздничные дни; и его несчастная наковальня беспрестанно получала столь многочисленные и столь яростные удары молотков, что не успевал еще один из них подняться, как другой уже опускался, для того чтобы достаточно было справедливых молний, которыми наказываются преступники.

      Армесс. Есть разница между вами и кузнецом Юпитера – супругом Кипрской богини.

      Филотей. Достаточно и того, что я, быть может, похож на него тем терпением и великодушием, которые я проявил в этом деле, не отпуская всей узды негодования, не возбуждая гнева самыми сильными ударами шпор.

      Армесс. Не всякому подходит быть исправителем нравов, особенно же множества людей.

      Филотей. Добавьте к этому: особенно когда множество его не трогает.

      Армесс. Говорят, что не следует вмешиваться в дела чужой страны.

      Филотей. А я скажу две вещи: во-первых, что не следует убивать иностранного

7

Ксантиппа — жена Сократа, прославившаяся своим сварливым нравом.