Философские диалоги. Джордано Бруно

с академией и ее украшает. Поэтому, без всякого сомнения, нет человека, который не признал бы его первым в Европе, а следовательно, и во всем мире. И я не отрицаю, что в отношении тонкости дарований и остроты умов, естественно порождаемых обеими частями Британии, он не уступает самым лучшим университетам[10]. Равным образом не изгладилось из памяти, что, прежде чем спекулятивные науки распространились в других частях Европы, они процветали в этом месте и что его мастера метафизики, хотя и были варварами по языку и монахами по профессии, тем не менее распространили по всем другим академиям культурных стран блеск метафизики, этой благороднейшей и редкой отрасли философии, которая в наше время почти угасла. Но что меня удручает и одновременно возбуждает у меня отвращение и смех, – это то, что в то время, как я не нахожу людей, более близких римскому и аттическому языку, чем в этом месте, в остальном они (я говорю о громадном большинстве) с гордостью считают себя во всем отличными от древних и противоположными им. Последние же, мало заботясь о красноречии и грамматической строгости, все занимались умозрениями, которые этими людьми названы софизмами. Но я более ценю их метафизику, в которой среди них выдвинулся их мастер Аристотель, сколь ни загрязнена она и ни испачкана известными ложными умозаключениями и теоремами, не имеющими отношения ни к философии, ни к богословию, но происшедшими вследствие бездействия и плохого употребления умов; этой мудрости недостает людям нынешней эпохи со всем их цицероновским красноречием и декламаторским искусством.

      Армесс. Но и этими вещами нельзя пренебрегать.

      Филотей. Верно, но если нужно выбрать одно из двух, то я предпочитаю культуру ума, какой бы невзрачный вид она ни имела, культуре самых отборных слов и выражений.

      Элитропий. Это утверждение напоминает мне брата Вентуру. Разбирая одно место из святого Евангелия, где говорится «воздайте кесарево кесарю», он упоминал по этому случаю названия всех монет, имевшихся во времена римлян, с их знаком и весом (не знаю, из какой дьявольской летописи или книги для записей собрал он их, а было их более 120), чтобы дать понять, сколь велики его прилежание и память. По окончании проповеди к нему приблизился один честный человек и сказал: «Почтенный отец мой, дайте мне, пожалуйста, один карлин», – на что он ответил, что принадлежит к ордену нищенствующих.

      Армесс. С какой целью вы рассказываете это?

      Элитропий. Я хочу сказать, что те, кто слишком занимается именами и выражениями и не обращает внимания на вещи, гарцуют на одном муле вместе с этим почтенным отцом мулов.

      Армесс. Я думаю, что кроме занятия красноречием, в котором они обогнали всех своих предшественников и не стоят ниже современников, они не нищие также в философии и в других спекулятивных профессиях, без опытности в которых они ни в какой степени не продвинулись бы вперед. Поэтому статуты университета, к которым они принуждаются клятвою, требуют, чтобы никто

10

Бруно имеет в виду Оксфордский университет, бывший в Средние века одним из крупнейших центров схоластики. Во времена Бруно университет пришел в упадок.