Сказания Заморавии. Ильяс Сибгатулин

Танкраса и мотивы этого действия.

      – Радагас спрашивал меня, зачем мы покушались на жестокого короля, – пояснила Олофу Кэрин.

      – Танкрас, – задумчиво начал Олоф, – он жесток. Во время походов он насиловал женщин и убивал детей. Убивал и мучил эльфов. Да, Танкрас – тиран. Но он силён. Одним ударом он может раскрошить камень, уму его и красноречивости в речах позавидует любой учёный, маг и жрец, а хитрости – умелый вор.

      Олоф посмотрел на Кэрин, кутавшуюся в свой плащ.

      – На что вы рассчитывали? – искренне удивился он.

      Я чувствовал, как в молодой девушке потухает огонь чувств, и начинает работать разум.

      – Я не знаю, – тихо ответила она. Подняв голову и обратив взгляд в тёмный еле видимый потолок пещеры, Кэрин продолжила отвечать.

      – Эльд сказал, что всё получится, что мы убьём короля, и всё прекратится,– она вдохнула холодный воздух.

      Олоф весело захохотал, и смех его отозвался громким эхом, а я всё вглядывался в тёмный проём капюшона, откуда виднелся круглый силуэт лица с идеально посаженными глазами и прямым коротким носом.

      Кэрин взглянула на меня, я встретил взгляд её сияющих глаз, и тепло, какого я раньше не испытывал, поглотило меня.

      Капала чистая вода, смеялся громовым смехом Олоф, дул ветер, загульный гость, шёл пепельный снег, и от того в пещере стоял запах сырости, смешанный с запахом серы. Не было Ничего, и было Всё, но что-то в этом Всём изменилось, сделалось другим, незнакомым мне. До этого незнакомым…

      ****

      Сидя вокруг костра, три человека, три воина ещё долго вели разговор о сложностях судеб, о жестокости короля варваров и предстоящем походе. Но двое так и не выдали третьему, куда они направляются, и что ждёт их впереди. Они говорили обо всём и ни о чём. Радагас и Кэрин смеялись над шутками наставника Олофа и тихо переговаривались между собой, чтобы не перебивать говорившего.

      Потрескивал хворост в огне. Тени играли немую драму на стенах пещеры. Ветер, унылый бард, запевал свою песню, и в такт ему скрипели ветви деревьев, и в том же ритме капала вода.

      ****

      – Гхм… – выдохнул Олоф. – Уже темно. Пора вам отдохнуть, а я встану на карауле.

      Кэрин потянулась.

      – Ты прав, мудрый Олоф.

      Она улыбнулась ему, а он ответил ей поклоном.

      – Я сменю тебя, Олоф, – мой голос показался мне каким-то тихим и беззвучным, – нас будут искать, поэтому завтра надо отойти от города ещё дальше на восток.

      – Да, это верно, – согласился Олоф. Он взял свой длинный двуручный меч и отправился к выходу. В проёме он сказал.

      – Ложитесь спать, завтра будет светлый день. Да хранит вас Светлый Пёрпол!

      Я лёг на камень, обвешанный шкурами, и накрылся шейном, плащом из шкур. Кэрин улеглась там же, где и сидела, рядом с костром. Я всё боялся, что она убежит, испугавшись своих похитителей, но успокаивал себя мыслью, что на улице идёт пепельная буря, а в неё только глупец будет бродить по лесу.

      VI

      Утро. Одно лишь название осталось от этого чудесного и каждодневного явления. Солнце