Ночные видения. Гарт Никс

сестры. Добрая, щедрая отчасти потому, что такова была ее натура, отчасти потому, что она сама помнила голод и нужду.

      – Пахнут эти печенья восхитительно, – сказал Гомез.

      – В самом деле? Знай моя мама, что вам нравится запах, она была бы рада.

      – Тогда давайте съедим по печенью в ее честь, – предложил Гомез.

      – Конечно, мой друг, конечно – Бекер приподнялся и потянулся через стол за печеньем, осторожно взял его двумя пальцами, опасаясь повредить нежную корочку, положил на небольшую тарелку и поставил ее перед Гомезом. Затем проделал все то же для Сантьяго. Наконец, взял одно печенье себе и сел.

      Сантьяго кивнул в сторону пустой части стола.

      – Вы ничего не забыли?

      Бекер взглянул на тарелки с нетронутой едой.

      – Ах, это так любезно с вашей стороны. Но нет, друг мой, печенья для душ – только для живых.

      – Ох, – сказал Сантьяго, явно не слушавший.

      – Еще одна вещь, – сказал Бекер, когда гости потянулись за своими печеньями. – Последний момент, касающийся церемонии, если позволите. Я люблю следовать традициям, и букве, и духу. – Он подошел к буфету и достал небольшой фонарь, проверил, есть ли в нем масло, и перенес его к столу.

      – Нет ли у кого-нибудь из вас спичек?

      Гомез достал из кармана коробок спичек, зажег одну о подошву ботинка и протянул ее Бекеру. Глаза старика замерцали голубым огнем, он взял руку Гомеза и поднес спичку к фитилю лампы. Пламя перескочило со спички на фитиль, и в тот же момент Гомез вздрогнул.

      – Что с тобой такое? – спросил Сантьяго.

      – Я… ничего, – сказал Гомез. – Просто испугался. Уже прошло.

      Бекер поправил фитиль и поставил фонарь на стол рядом с тарелками нетронутой еды.

      – Чтобы души умерших могли найти дорогу сюда и присоединиться к нашему пиру.

      – Простите меня, герр Бекер, – сказал Сантьяго – его неестественный испанский уступал место немецкому, – но вы не находите, что в этом есть нечто дьявольское?

      – Вы так думаете? – сказал удивленный Бекер. – Какая проницательность.

      – Что?

      – Ничего. Шутка. – Бекер снова наполнил стаканы тем, что оставалось в последней бутылке рислинга, положил руки ладонями на стол и удовлетворенно вздохнул. – А теперь, друзья мои, – сказал он также по-немецки, – прежде чем мы преломим хлеб, позвольте мне рассказать кое-что об этих печеньях. Их пекут с помощью волшебства. Особого волшебства, которое, стоит только раз откусить, может переносить нас в другие места и времена. Вот почему я пригласил сюда вас обоих.

      – Что вы хотите сказать? – спросил Сантьяго. – Почему именно нас?

      – Потому что вы не более аргентинцы, чем я, и даже не потомки эмигрантов, а собственно эмигранты. Вы такие же сыновья Германии, как я сын Австрии. Нет, пожалуйста, не отрицайте. Мы здесь все друзья. Мы здесь одни, в безопасности и можем быть теми, кто мы есть на самом деле. Тут нет