Вишенки в огне. Виктор Бычков

войдёт в души людей беспрепятственно.

      Майор остановился у окна, покачивался с носка на пятки, заложив руки за спину.

      Где-то опять прогремел взрыв, отзвук которого ещё раз подчёркивал, что не всё так спокойно за стенами бывшей средней школы.

      – Реалии таковы, что мы живём в военное время, – в подтверждение взрыва начал комендант, повернувшись лицом к гостю.

      Батюшка тоже встал, не сводил взгляд с мерно расхаживающего хозяина кабинета.

      – Только из уважения к вам, отец Василий, напоминаю, что всякие контакты, всякая помощь красноармейцам, комиссарам, евреям запрещена. Вы знаете об этом?

      – Да, знаю.

      – Надеюсь, и знаете, чем грозят последствия непослушания, неисполнения приказов немецкого командования?

      – Да, знаю. Расстрел.

      – Тем лучше, что вы всё знаете. Верю, что вы – человек благоразумный, и мы с вами подружимся.

      – Да, господин майор. Истинная вера только укрепляет души людей.

      – Не смею больше вас задерживать, – комендант проводил гостя до дверей. – И всё-таки, батюшка, настоятельно рекомендую верить в могущество Германии, – уже стоя на крылечке, не преминул напомнить майор.

      Священник не ответил, лишь сильнее сжал кулаки.

      Отец Василий негодовал: как же не знать, если неделю назад он присутствовал на казни, расстреле безоружных, безвинных Корольковых, целой семьи. Видите ли, оказали помощь своим соотечественникам – раненым солдатикам. Так под личным руководством самого господина коменданта Вернера расстреляли бедняжек. И он говорит, что учился в Петербурге? Разве могут наши, русские люди дойти до такого, пасть так низко, чтобы вот так, безоружных, раненых… Нелюди это. Знал бы его отец Рудольф Каспарович, руки бы на себя наложил из – за стыда за сына.

      Милосердие, сострадание – вот что должно двигать мыслями, чувствами истинного христианина при виде страждущих, нуждающихся в заботе, а немцы что? Это же ужас, это же не укладывается в голове. И они хотят перетащить на свою сторону церковь? Вот уж никогда!

      Всю дорогу до дома отец Василий спорил с воображаемым собеседником, доказывал, утверждал свою правоту.

      «Им не понять, что вера во Христа и любовь к Родине на Руси неразделимы, неотделимы. Испокон веков они идут вместе, рука об руку: строят, созидают и защищают Русь свою единым целым. А тут вдруг где-то в Германии решили по – своему, решили разделить. Да-а, хорошо вы там расписали у себя в штабах, по – немецки грамотно. Но вот этого единения Христа и любви к Родине в душах русских людей, в душах православных, не учли. Значит, вы просто не знаете христианскую душу, душу русского человека. Не на долго вы к нам. Погоним вас гадкой метлой, как самую последнюю погонь, избавимся, как от сатаны, как от нечисти, прости, Господи. Он ещё напоминает о величии Германии. Как бы не так! Рухнет, обязательно рухнет твоя Германия, сломаем! Ты нас не знаешь, господин немец. А Русь… Русь… стояла и стоять будет!».

      Матушка встретила отца Василия у колодца, что напротив церквы, у дороги. На её лице отображалось