ПлоХорошо. Окрыляющие рассказы, превращающие черную полосу во взлетную. Ольга Савельева

ведь молочные бунтарки! Шок!

      Сева понял, что единственный способ перестать воровать нервы у Шерлока, а молоко у Лидии Шерлоковны – это изолировать Буренку от стада и никуда не пускать.

      Личный карантин, так сказать, у отдельно взятой коровы.

      Решили они с Милой посадить Буренку в сарай. А куда еще? Сарай отныне должен был, по задумке хозяев, стать для коровы тюрьмой. Не хотела по-хорошему? Получай!

      Вечером Буренка покорно прошла в камеру, демонстрируя образцовое поведение заключенного. Даже жалко ее немножко стало: хорошая корова-то. Характер плохой, а корова – отличная.

      Рано утром Мила пошла доить Буренку, а ее нет. Как говорится, «как корова языком слизала» – пусто!

      – Буренку украли-и-и! – испуганно закричала Мила и айда будить мужа: может, воры не далеко ушли? С упирающейся-то коровой? (а Буренка точно будет упираться, она ненавидит, когда кто-то что-то решает за нее).

      Сонный Сева, в одних портках прибежавший на звук истерики жены, с удивлением обнаружил, что и замок, и ключ – все на месте и в порядке.

      Какие-то слишком вежливые воры с филигранно тихим похищением.

      Прямо фокус, а не преступление!

      Тут же прибежал соседский мальчишка и наябедничал, что «ваша Буренка опять на колхозном поле люцерну хомячит».

      Одна. И никаких воров вокруг.

      Мистика! Как можно сбежать из запертого сарая? Как? Сева ненавидел ребусы.

      Утром следующего дня он уже сидел в засаде, в мокрой росе, в ожидании разгадки. И лично видел, как на заре, часам к пяти, с первыми лучиками солнца через крохотное оконце (два метра от пола) наглухо запертого сарая грациозно просачивается не худенькая Буренка, грузно плюхается на клумбу под окном, вскакивает и, пугливо оглядываясь, яростно шарашит в сторону поля с люцерной.

      Ядрёна-корова! Не желает самоизолироваться! Ни в какую!

      Вы знали, что коровы умеют сигать из окон? Так знайте! Умеют!

      Сева чертыхнулся, вылез из укрытия и решительно пошел к сараю, где намертво заколотил оконце.

      После чего вернул угрюмую Буренку на место, в камеру.

      Теперь это не просто камера – настоящий карцер! Сама напросилась!

      На следующее утро Мила снова пошла доить Буренку, а коровы и след простыл. Нет коровы! Опять! Да сколько ж можно!

      Только откуда-то из-под земли гневное мычание раздается.

      Стали разбираться, откуда звук. Мать честная! Эта несносная корова в подвале! В соседнем сарае!