ПлоХорошо. Окрыляющие рассказы, превращающие черную полосу во взлетную. Ольга Савельева

директор цирка Дю Солей просто не был знаком с Буренкой, а так он бы любые деньги и всю люцерну в мире отдал, чтобы сделать ее примой своего цирка.

      Пока Сева со своим веревочным лассо выкарабкивался из кустов, потирая ушибленное бедро и приговаривая: «Ядрёна-корова!», Буренка гордо ушла в люцерну. Чтобы эти наивные люди знали, кто тут главный, и не думали, что ограничить свободу коровы-оппозиционера так легко.

      Дальше ситуация стала усугубляться. Случилось страшное. Страшно милое, точнее.

      Буренка влюбилась.

      И не в кого-нибудь, а в корову Севиного начальника.

      Буренка секла в вопросах субординации и выбирала лучшие, высокодойные объекты для любви, игнорируя простолюдинов (простокоровов?).

      Притом что сама Буренка каждый день давала в нежные руки Милы ровно три литра молока и ни грамма больше, вокруг существовали более эффективные, удивительные коровы-стахановцы, которые могли за сутки дать от двадцати до тридцати литров молока.

      Вот такую и выбрала себе Буренка в качестве объекта любви.

      Высокодойную пятнистую сговорчивую красавицу звали Лидочка.

      У Лидочки было огромное вымя и рыжее сердечко на боку.

      Влюбленные спалились очень тривиально. Лидочка вдруг стала приходить домой пустая, хотя обычно приносила в вымени десятки литров молока.

      Начальник Севы, хозяин Лидочки, недоумевал: кто ворует молоко?

      На каком этапе? Как найти и обезвредить молочного маньяка?

      Начальника звали Василий Петрович, но в душе он был настоящий Шерлок и, не обделенный навыками дедукции и слежки, быстро вычислил схему преступления.

      Шерлок Петрович пришел однажды к Севе и говорит:

      – Тут такое дело: твоя Буренка сосет мою Лидку. И та домой пустая приходит.

      – Не может быть! Что это за коровий беспредел? – не поверил Сева сказанному на слух. И завтра же убедился в этом на глаз.

      Ах, Буренка, вот ведь гулящая корова какая! Развратница!

      Из забавного: Шерлок (ну уж будем так его звать, чтоб не запутаться) был на десять лет моложе Севы, хотя по субординации – начальник, и, приходя к Севе домой по такому деликатному вопросу, как опустошенное вымя коровы, всегда так краснел и смущался, что неловкость выплескивалась за пределы их двустороннего диалога. И в итоге все вокруг: и Шерлок, и Сева, и Мила, и дети ходили красные и смущенные, будто свеклой перемазанные.

      С влюбленными коровами следовало что-то решать. Быстро и четко.

      Дедушка с окраины деревни, чья экспертность с момента эпизода с веревкой и рогами сильно пошатнулась, был, тем не менее, щедр на новые советы.

      Он предлагал вымазать вымя Лидочки перцем – не помогло.

      Горчицей – не помогло. Мылом – не помогло.

      Лидия по-прежнему приходила домой пустая, а Буренка – довольная. Это притом, что, даже высосав из Лидочки двадцать литров молока за день, Буренка давала Миле свою жесткую норму – три литра в день, и все.

      Тогда Сева перестал слушать чужие советы и решил вот что: «Смастерю-ка я корове намордник!»

      Да,