О годах в дипломатии с долей сарказма. Владимир Ваниев

наслаждаясь благами изоляции от внешнего мира, т. е. от настойчивых просьб о содействии в поступлении, поскольку мобильной связи тогда еще не было. Бразды правления на этот период, включая надзор за ходом вступительных экзаменов, доверялись проректору института.

      Когда мы заступили на пост, этим уполномоченным был проректор по фамилии Пучков – человек взвешенный и спокойный, что было немаловажно с учетом стоявших перед ним задач. В наши обязанности, как нам доходчиво разъяснили старшие товарищи, входила одна главная задача – никого, несмотря ни на что, не впускать в помещения, где проходили приемные экзамены (в ту пору – в Николощеповском переулке, где сегодня размещается поликлиника МИД).

      Назвать блокадой или осадой то, что творилось вокруг этого объекта, – ничего не сказать. Мы, второкурсники, но все еще салаги, старались изо всех сил выполнить доверенную нам задачу – не пущать. Легко сказать. Каких только удостоверений я не насмотрелся за период стояния в кордоне, самое скромное из них – генерала КГБ.

      В одно из таких дежурств на входе в храм престижных перспектив к нам на пост подошла группа товарищей, попросившая пропустить к руководству. В соответствии с имеющимися указаниями разъяснили, что для этого требуется наличие спецпропусков. Уверенно улыбнувшись, лидер группы достал и сунул мне в лицо голубую книжицу размером с тогдашний паспорт, на обложке которой я различил вытесненный золотыми буквами текст «Летчик-космонавт СССР».

      – А такое подойдет?

      Это сегодня космонавтов пруд пруди, никто ни в лицо, ни по фамилии их не знает. Тогда это был всему народу известный и весьма почитаемый иконостас. Попросив подождать, я рванул в кабинет, занимаемый проректором, и доложил:

      – Космонавт пришел!

      – Который из них? – на удивление спокойно спросил проректор.

      Слегка замявшись, я предположил:

      – По-моему, Быковский.

      – Ну, ладно, хрен с ним, веди, – последовало указание, что я и сделал.

      Советская реклама

      Во время очередных летних каникул мне довелось вместе со своим однокурсником Андреем Жильцовым сопровождать группу молодых англичан, прибывших в СССР по линии Бюро международного молодежного туризма «Спутник». На подходе к Красной Площади руководитель группы, указав на лозунг, выложенный огромными буквами на крыше здания – «Да здравствует великий советский народ!», спросил меня:

      – Что означает эта реклама?

      – Вообще-то это не реклама, – ответил я и перевел лозунг:

      – Long live great Soviet people!

      Англичанина этот призыв крайне удивил.

      – А зачем? В чем смысл?

      Разъяснить смысл я не смог и поэтому ответил в соответствии с принципом «сам дурак»:

      – Ну, у вас есть же что-то подобное: The King is dead. Long live the King.