Гвардеец. Николай Романов

по какому пводу сегодня?

      Впереди дорога была перекрыта толпой. Эта была не шагающая вдоль улицы колонна и не перегораживающая проезд цепь. Просто толпа. Народ стоял спиной к грузовику, вытягивая шеи. По-видимому, кого-то слушали…

      – А мы их аккуратненько объедем, – продолжал Чинганчгук. – Не боись, Остромир! Прорвемся!

      Грузовик свернул на боковую улицу, более узкую, но не менее яркую – здесь стены домов были выкрашены в апельсиновый цвет. Улица так и называлась «Апельсиновая».

      Похоже, у городского архитектора, если такой тут работал, фантазия была еще та. Впрочем, скорее всего никаких архитекторов в Черткове и вовсе не имелось. Собрал управляющий (или как тут называют самого главного начальника?) свою команду и сказал: «Господа офицеры, приказываю обеспечить покраску домовых стен. Поскольку жизнь заключенных уныла и тосклива, покрасить в яркие цвета». Команда взяла под козырек, заказали краски, списали под статью «Благоустройство территории» и сказано – сделано! А то, что в результате получился дизайн придурка, так кого это волнует?…

      Грузовик свернул еще несколько раз.

      – Ну вот и объехали шебутню, – сказал Чинганчгук, глядя в боковое зеркало заднего вида.

      На домах вновь замелькали триконки «Солнечный проспект». Номера быстро приближались к единице.

      Откуда-то донеслись одиночные выстрелы. Чинганчгук добавил скорости.

      – Что это, никак стреляют? – обеспокоился пассажир.

      – В нас стрелять не станут, – уверенно сказал водитель. – Храпповый сок на Крестах – святое!

      Выстрелы продолжались, но явно становились реже. И тише.

      Потом «зубр» выскочил на мост, перекинувшийся через довольно широкую реку. Мост был деревянный.

      – Это наша Данила, – сказал Чинганчгук.

      – Данила? – удивился Осетр. – Река так называется? Это же мужское имя.

      – Мужское, – согласился водитель. – Но по отношению к реке оно стало женским. Наверное, между тем, кто ее назвал, и теми, кто стал здесь жить, была большая разница.

      Проехали еще немного, и стало видно, что Солнечный проспект упирается в большие деревянные ворота.

      Чинганчгук остановил грузовик за два квартала до них.

      – Дальше я тебя, парень, везти не могу. – Он развел в стороны свои лапищи. – Погуляй пока немного. А еще лучше посиди где-нибудь. Вон там, за углом, второй дом по правой стороне, кабак стоит. «Ристалище» называется, но между собой мы называем его «Дристалище». Хотя кухня у Макарыча вполне приличная… Макарыч – это хозяин заведения. Обожди меня там. Только постарайся ни с кем не связываться и ни во что не ввязываться. Народ у нас такой, ему палец в рот не клади. Так что затихарись там. А я быстренько обернусь. Груз перекачают, машину в гараже сменщику сдам и к тебе присоединюсь.

      Стенка кабины со стороны Осетра дематериализовалась, образовав открытую дверцу, и кадет, подхватив комплект номер два, спрыгнул на дорогу.

      – Денег-то шустряки тебе совсем не оставили?

      Поскольку сказавший