Прощальная гастроль. Мария Метлицкая

уютнее. Таня их не задерживала. Сухо кивнула:

      – Всего наилучшего!

      Мамзель, правда, сказала «спасибо».

      – Да не за что! – бодро откликнулась Таня. – За что спасибо-то? Вы ж так ничего и не съели!

      Митька торопливо зашнуровывал кроссовки, головы не поднимал. Косо мазнул по щеке:

      – Мам, спасибо! Ну, мы рванули?

      – Угу, – усмехнулась Таня. – Рванули! Штаны не порви, прыткий мой!

      Сын сделал вид, что не расслышал.

      Таня закрыла за ними дверь и опустилась на стул. Ей показалось, что из нее выкачали весь воздух. Ловила его ртом как рыба, а вздохнуть не могла.

      Просидела, наверное, около часа, потом поднялась и поплелась в комнату – нужно убрать, а то будет тошно совсем. Утка застыла в жиру, как муха в варенье. Салаты подсохли, пожухли. Кисло пахло вином.

      Она с ожесточением вываливала плоды своего труда в мусорное ведро. Все остатки, которые сладки. Вместе с почти нетронутой уткой. Приговаривая при этом:

      – Ну и черт с вами! Ну и пожалуйста! Ну и идите вы… В ваши Парижи! Жрите там свои фуа-гра и лягушек! А нам и здесь хорошо! С кислой капустой и винегретом!

      Бормотала, выкрикивала, а потом плюхнулась на табуретку и разревелась.

      Вот она, жизнь, мать ее так. Растила сыночка, лелеяла. Пестовала детку свою, надежду, опору и гордость. Хотя чем особенно было гордиться? Обычный мальчик, середнячок. Это для мамы праздник и счастье.

      Ревела, ревела…

      Ну а потом успокоилась. Ничего, проживем! Без вас проживем, не помрем. Правда, верилось в это с трудом.

      Легла в постель и позвонила Светке, и тут ее прорвало. Просто авария на плотине. Потому что всегда после этого становилось легче. А сейчас нужно было одно – чтобы стало полегче. Ну хоть чуть-чуть…

      Светка орала:

      – Да забей ты на них! Забей, поняла? Вырос птенчик – и тю-тю! Маме привет! Улетел! Сын – это гость. Квартирант и сосед! Ты поняла? Все, успокоилась и… – Светка выдохнула, замолчала и выпалила: – И занялась личной жизнью!

      Ага, как же! Личной жизнью… смешно. Какая там личная жизнь в сорок два? А про сыновей-птенцов и соседей, про сыновей-квартирантов… Светке-то откуда знать? Лучшей подруге?

      Таня хмыкнула про себя: «Все такие советчики! Ну даже смешно!»

      Светка была бездетной. Говорит, не страдала – долю такую выбрала себе сама.

      А от кого рожать-то? Правильно, не от кого! Все либо козлы, либо – козлищи!

      – Да ладно, – вяло отбрехивалась Таня, – просто нам с тобой не везло!

      Ну все, потрепались, и будет. Странно, что не помогло. Всегда становилось легче после этих самых разговоров, всегда отступало. Но – не сегодня. И не сейчас. Слишком больно, слишком обидно…

      В горле тугой комок – разрастается, разбухает, как дрожжевое тесто в кастрюле. Даже дыхание перекрывает – так тяжело…

      Нет, а как вот смириться? Был сын – и нет! Был маленький, крошечный мальчик – самый сладкий и самый любимый. Для которого всё – вся моя жизнь! Комочек родной. Теплый и вкусный. Шейка сзади, под мокрыми волосиками после сна, нежная, влажная. Уткнешься туда носом – и страшно