Тайный друг ее величества. Алекс Орлов

уверял, что талисман отводит стрелы, тупит мечи врагов и что-то там еще – сейчас вспомнить было трудно.

      Каспар поднял пучок конских волос и еще раз осмотрелся в надежде найти единорога, однако пришлось довольствоваться тем, что есть.

      Рассудив, что ехать хоть с каким-то талисманом все же лучше, чем вовсе без него, Каспар вздохнул и стал подниматься по лестнице. Пламя свечи колебалось, горячий воск тек по пальцам и падал на пол, но Каспар этого не замечал. Внезапная апатия навалилась на него, и он не понимал, куда и зачем ему следует ехать. Может, все бессмысленно?

      Спать Каспар лег в гостиной на кушетке, в спальню не пошел, без Генриетты она казалась пустой и холодной. В комнаты детей Каспар и вовсе не заглянул, знал, что будет больно.

      Его сон был беспокойным, в спящем сознании проносились обрывки каких-то образов, звучали предупреждающие, перебивающие друг друга голоса. Каждый из них стремился донести именно свой совет, в результате Каспар проснулся чуть свет с тяжким ощущением, будто совсем не спал.

      Спустив ноги на пол, он непонимающе уставился на собранные с вечера амуницию и оружие.

      – Ну да, я должен ехать… – вспомнил он.

      Каспар тяжело поднялся и, подойдя к окну, открыл витражные створки. В лицо пахнуло студеной сыростью, по улице, словно вода, струился туман. Каспар встряхнул головой, растер ладонями лицо и подумал, что перед выходом следует побриться.

      22

      Через полчаса он ударил кулаком в дверь, вышел на высокое крыльцо и позвал:

      – Лакоб!

      – Здесь я, ваша милость, – ответил тот из-под навеса, уже заканчивая седлать мардиганца.

      – На вот, я тебе поесть принес, – сказал Каспар, спускаясь во двор.

      – Благодарствую, ваша милость. – Лакоб почтительно принял черствую лепешку и большой шматок ветчины.

      – На здоровье. Сейчас отправимся к Табрицию, за подводой. Я поеду, а ты следом пойдешь.

      – Ну дак понятно, – пробубнил с набитым ртом Лакоб.

      Каспар вывел из-под навеса жеребца, тот выглядел хорошо, вечером Лакоб его почистил.

      – Идем, дружок, – произнес Каспар, похлопав мардиганца по шее, и повел на улицу. Дожевывая свой ранний завтрак, Лакоб поспешил следом, забрасывая на плечо неразлучную суму.

      Тумана на улице поубавилось, тучи сделались прозрачней, и все явственнее в восточной стороне обозначался восход.

      «Все закончится хорошо, Каспар…» – донеслось откуда-то издалека.

      – Я тоже так думаю, дружище.

      – Это ты кому, ваша милость? – спросил Лакоб.

      – Тебе. – Каспар с недоумением посмотрел на своего служащего. – Разве ты ничего не говорил?

      – Был нем как рыба.

      «Но все же тебе придется хлебнуть горя…» – произнес все тот же голос.

      – Кто ты? Где ты?! – крикнул Каспар, и жеребец под ним закрутился. – Кто ты?! – снова закричал он, вглядываясь в еще темные углы и закоулки.

      За забором у соседа залаяла собака.

      – Полно тебе кричать, ваша милость! Перепугал