Тайный друг ее величества. Алекс Орлов

обращаться?

      – А как же, ваша милость, умею, конечно. И обращаться умею, и верхом обучен.

      – Ну тогда спокойной ночи.

      – И тебе того же, ваша милость.

      Лакоб завел мардиганца под навес и стал снимать седло. Каспар поднялся по лестнице и, остановившись возле двери, спросил:

      – Ты про Красавчика слышал?

      – Слышал.

      – Плохое?

      – Про таких хорошего не говорят.

      – Придется нам с ним на север ехать.

      – С ним?!

      Лакоб опустил седло и застыл, пораженный этой новостью.

      – Что, боишься?

      – Нет, с тобой не боюсь, а один, конечно б, не поехал. Такой убьет – недорого возьмет.

      – У меня нет другого выхода, время уходит, а других людей взять неоткуда. Нам бы хоть в одну сторону доехать…

      – Да, обратно их везти не стоит, – согласился Лакоб. – Рассчитать на обочине, и дело с концом.

      «Экий ты быстрый – рассчитать на обочине», – подумал Каспар и неодобрительно покачал головой, однако он и сам понимал, что в обществе Красавчика и его дружков к хорошему финалу они не приедут.

      «Значит, придется держать ухо востро, – решил Каспар, – а чтобы раньше времени не забунтовали, придумаю им сказку про золотой клад».

      18

      Утро третьего дня пребывания Генриетты и ее детей в замке Ангулем выдалось пасмурным, снова мелко моросил дождь, в коридорах герцогских покоев было сыро и холодно, и только две комнаты, где жили она и дети, отапливали с помощью скрытых в пустотелых стенах печей и дымоходов. Это господское изобретение понравилось Генриетте, никакого дыма, гари, мусора от дров и торфа – такое женщина и хозяйка не могла не отметить. Истопники заходили в топочные помещения из другого – «черного» коридора, в результате жильцы получали тепло и даже не видели и не слышали тех, кто об этом заботился.

      В первый же день Каспар прислал с телегой все необходимые вещи – ее и детей, было много лишнего, но здесь нашлось достаточно места и шкафов, чтобы разложить все. На второй день молодой грубый капитан, что забирал их, доставил двоих учителей – учителя математики Бразиса и знатока арамейского и ральтийского языка – Ортмана. Знания ни одного, ни другого учителя в таком городе, как Ливен, спросом не пользовались, поэтому жили они скромно. Часто Каспар расплачивался с ними не деньгами, а холстом с собственной красильни, чтобы этим людям подешевле было сшить для себя одежду.

      Прибывшие в замок старики были напуганы, поскольку капитан ничего им не объяснил. Их пригнали, как колодников, и они полагали, что стали жертвами наговоров, когда вдруг увидели во дворе замка Генриетту и Хуберта – оба учителя их знали.

      – Что происходит, госпожа Фрай, мы ведь ни в чем не виноваты! – воскликнул Бразис, простирая к ней руки.

      – Не пугайтесь, вас привезли, чтобы вы учили Хуберта и Еву.

      – Еву? Какую Еву?

      – Ева – моя дочь.

      – Но почему здесь? – Бразис испуганно оглядывался, подавленный масштабами построек замка и множеством вооруженных людей во дворе.

      – Потому что мы временно находимся под покровительством герцога.

      К