Земля для всех одна. Виктор Брюховецкий

там и разругались. Посля, когда уже от хутора с километр отошли, он в меня и пальнул… Первый!

      – А вы, Михаил Ерофеевич, а вы?

      – Отстань… – Есаулов умолк и нахохлился.

      Вот тебе и водовоз! Кокнул, значит, напарника. Выходило, что так, а как иначе, если пальба пошла, если узел смертно завязан?

      Он опять сел на бум, уже солнце из-за кустов вылезло, уже ребята с крыльца два раза махали – айда завтракать, а он всё сидел и сидел, нахохлившись, как серая тяжелая птица…

      Наконец я спросил:

      – А Шаповалов?

      – Это кто? – Есаулов очнулся.

      – Ну, капитан ваш, ротный.

      – A-а, Рябинин-то… Откуда ты на мою голову свалился? Писака чертов!

      – Как откуда, Михаил Ерофеевич? Это ж вы меня заставили писать. Поубивали пленных, напарника вот… Я-то здесь при чем? Просто захотел с вами посоветоваться, может, чего и подскажете. Про сумрак я как-то не догадался, мне казалось, что всё на свету должно бы быть, чтоб все это видели – и жаворонок, и ласточка – и чтобы вы обязательно промахнулись, а напарник бы вас – чик, и живого в роту привел… Ну, как в рассказе.

      – Ох, шустрый какой… В роту! А кто бы тебе тогда про это рассказал?

      – Да уж… Но всё-таки Шаповалов догадался или нет?

      – Рябинин!!!

      – Пусть Рябинин, Михаил Ерофеевич, пусть. Догадался или нет?

      – Без догадок узнал, когда связь со штабом наладили. Звонил…

      – Ну?

      – Баранки гну! – Есаулов матерно выругался. – Ишь чего захотел. Погиб он, погиб. – И раздельно. – В бо-ю!..

      – Ну, дед! Ты ж преступник, дед! Как живешь?

      Есаулов молчал.

      – Давай сюда рассказ! Еще сто лет жить собрался!

      – Рассказ? А вот не хочешь, – он сунул в мою сторону кукиш. Ноготь на большом пальце желтый, грубый, в крючок загнут. – А вот тебе, вот, – он вскочил и, развернув трубку, разодрал всю пачку на четыре части (а я-то старался!). Разодрал и обрывки в карман сунул. Сунул в карман и медленными тяжелыми шагами пошел со школьного двора. Около ворот остановился.

      – Не было этого, слышишь, не было! Всё выдумки!.. Собачьи!..

      Когда я вернулся к ребятам, каша уже остыла.

      – Ну, что дед? – Олег правил оселком топор.

      – Говорит, что брехня это. Говорит, нельзя в степи убивать. Видно, говорит. Считает, что лучше это делать в лесу, там сумрак…

      – Ну и дед!

      – Ага… дед… напарника кокнул, признался. Где-то в Литве, говорит. И ротного, похоже…

      – Вот! – Олег хлопнул себя по колену и отложил топор. – Вот! Я же говорил, что что-то в твоем рассказе не то. Понимаешь, матерый вояка, с гвоздем в башке и… промахнулся. Нельзя ему промахиваться…

      – И пусть нельзя. – Я отхлебнул холодного чаю. – Андрея убивать не буду. Понимаешь, убью Андрея, значит, надо и Шаповалова убивать… Цепочка-то связана. А там еще прицепится кто-нибудь. Пусть уж лучше Есаулова растрибуналят.

      – Конечно, пусть. – Олег усмехнулся. – В баньку пригласил, убивец. Веничком! Бр-р… Подъем, бригада! Три венца заведем и за стропила возьмемся…

      Коровник