(Не) детские сказки: Жар-птица. Александр Верт

нечего, надел Добромир перстень и мир сразу переменился. Тот был прежний, а вроде иной: повсюду нити разноцветные тянулись, силы незримые бродили.

      − Что это? – спросил Добромир, перстень стягивая.

      Все сразу исчезло, а Ягара рассмеялась, к груди сонного мужа прижимаясь.

      − Судьба твоя это. Как есть судьба, а ты кушай да в путь собирайся и так весь день в дороге проведешь. Повезет, если к сумеркам замок увидаешь остроносый.

      Глава пятая, в которой чудеса начинаются

      День стоял светлый. Солнце всю поляну залило. Снег как золото блистал. Соседская белка, пушистохвостая с ближайшей сосны к окошку прибежала, снег с его краешков смела: звала лесную девицу гулять. Нравилось ей в солнечный день бегать вокруг рыжей девушки, пока та по снегу танцует. Только Огнея сегодня не хотела танцевать.

      Все у нее не ладилось, а рукоделие − особенно.

      Зачем она расшивала оберегами тканый пояс, да еще мужской, она сама не знала. Сила сама его создала, сила его требовала, а руки брали нитки и выводили руны мелкими стежками − те что от темных сил оберегают, те что душу от зла хранят. Ладно обычно у Огнеи дело шло. Нить всегда ровно ложилась, а теперь все путалась. Злилась Огнея, бросала дело, ходила по избе неспокойно, затем вновь брала. Стежок. Один. Второй и снова нить в пучок сплелась, словно злая сила помешать ей хотела.

      − Нет, − вдруг сказала Огнея, отбросив работу в дальний угол. – Что я как безумная? Кому это надо? Зачем? Не буду ничего делать! Не стану!

      Она к окну метнулась, чтобы проверить, ждет ли ее еще белка, а та ускакала давно другие игры себе искать. Вздохнула Огнея, так и не увидев как пламя в печи полыхнуло, еще и искры белые по полу разбросало. Те быстро угасли, и следа не подав, зато Снежа встрепенулась.

      Надулась сова, крыльями взмахнула, просвистела призывно!

      − Не уговаривай меня, Снежа! – зло отмахнулась Огнея, не обернувшись.

      Сова протяжно угукнула, почти взвыла, вытягиваясь во весь свой рост, крыльями замахала, а пламя в печи стихло.

      − Ну что? – спросила Огнея устало, так словно всю душу ей этот пояс вынул. – Ну зачем мне в силу свою верить? Нет ее, Снежа. Нет! Я просто ведьма, матерью в лесу брошенная. Дочь какого-нибудь пришлого колдуна. Что в избе этой сижу? Зачем? Еще и пояса дурацкие делаю.

      Посмотрела она на пояс, хотела его взять да в огонь кинуть, а рука не поднялась.

      Снежа ей тоже не ответила. Она нахохлилась, в круглый белый шар превратилась, клюв в пух спрятала и глаза свои прикрыла – дескать, не говори со мной, глупая девочка, видеть тебя не хочу.

      − Ну и не надо! – в ответ обиделась Огнея и на печь взобралась.

      Там у нее под подушкой блюдце лежало серебряное, через которое она мир видела. Уселась она поудобнее, подушками обложилась, блюдце на колени уложила, а потом как взмахнет рукой. Бусина красная из рукава на обод упала и побежала по кругу, пока блики в серебряной глади картиной не стали. Сначала туманной, потом ясной.

      Любила Огнея первым делом на зал царский смотреть.

      Там