Фэнтези или научная фантастика? (сборник). Марина и Сергей Дяченко

когда я его поминаю… Тайна твоя, молчишь – и молчи… Но ты же сам хотел, чтобы я добрался до замка! Золото – золотом, но ты же хотел! А теперь… Не благородство какое-то фальшивое, а трусость в тебе говорит…

      – Очень интересно, – проронил Илияш со вздохом, – кто из нас струсил сегодня ночью?

      Станко осекся. Пробормотал зло:

      – Я трушу, но я же делаю… Я же иду! Я же…

      На него вдруг навалилось нестерпимое, неудержимое желание вернуться. Он увидел трактир; он увидел улыбающихся людей на улицах, Вилу, детишек на куче песка, огонь в печурке, пиво на столе, свежий хлеб… Добрые духи, только вы знаете, как в этот проклятый момент Станко хотелось вернуться!

      – Я иду! – сказал он непривычным, слишком тонким и ломким голосом. – Я иду, и пусть он… дрожит… Я убью… Он…

      Илияш печально покачал головой, и Станко взорвался:

      – Он мерзавец! Ничтожная мразь! Жеребец поганый! Грязный похотливый козел! Кобель, кобель! Трус! Женщину обидеть… Это он мастак! А вот пусть встретится с мужчиной, блудливый вонючий кобель!

      Он кричал, брызжа слюной, и Илияш отвернулся, и черный поток ругательств тек над его головой, над озером, над стенами камыша… Потом Станко выдохся, и в наступившей тишине Илияш проронил:

      – Через шестнадцать с половиной лет некая женщина по имени Вила скажет то же самое своему сыну… Твоему сыну, Станко. И отправит его убивать отца… Тебя, Станко, если ты до той поры не сгниешь у князя в темнице.

      Станко лишился дара речи. По поверхности озерца пронеслась стая водомерок.

      Илияш поднял голову, и ни тени смеха не было в его широко раскрытых глазах.

      – Вила, – сказал Станко, но не услышал своего голоса, – Вила, – повторил он громче, – Вила – моя жена! – наконец выкрикнул он, вкладывая в свои слова всю ярость, на которую был способен. – Я женюсь на ней, ясно?! Она любит меня, а я люблю ее!

      – А если ты забудешь ее, а если ты встретишь другую… – начал было Илияш, но Станко перебил его, взревев:

      – Она меня любит, любит, любит! А ты…

      Он хотел придумать оскорбление пообиднее. На секунду стало тихо, и Илияш сказал с кривой усмешкой:

      – Цена ее любви – две серебряных монетки. Две моих кровных, честно заработанных монетки.

      Молчание длилось долго. Дунул ветер со стороны болота, принес опротивевший запах тины. Илияш наклонился над озерцом и неспешно, аккуратно принялся умываться.

      – Ты… – прошептал Станко ему в затылок, – ты что такое сказал, а?

      Илияш поднял голову, вытирая лицо:

      – Я заплатил ей. Я купил ее для тебя. Я это сделал потому, что…

      Самый свирепый бык не мог бы сравниться норовом с разъяренным Станко.

      Илияш отбивался. Уворачиваясь из-под мощных, не особенно точных ударов, он выкрикивал Станко в лицо:

      – Дурак! Дурак! Да я это сделал для тебя! Мне это надо?! Ради тебя, дурень! Да погоди ты!..

      Станко сопел и напирал. На него накатило; он снова не видел ни неба, ни травы, он только напирал и наступал, и браконьер шлепнулся-таки в озеро, и Станко кинулся на