Давай ограбим банк. Елизавета Бута

Сейчас меня увидит кто-нибудь из врачей и вышвырнет к чертовой матери. Под предлогом того, что здесь должно быть стерильно.

      – А где сумка? – спрашиваю я. Мальчишка выглядит плохо. Получше Бонни, но сейчас видно, что он с трудом может ходить. Лицо такого же нездорового цвета. Несмотря на то, что он чуть полноват и должен выглядеть крепким, кажется, что если его пальцем толкнуть, он упадет.

      – У врачей, наверное.

      – Тебя как зовут? – спрашиваю я, замечая, как женщина лет сорока в форме врача подходит к стеклу и начинает гневно стучать по нему.

      – Ифти, – отвечает он и протягивает руку.

      – Микки, – осторожно пожимаю желтовато-коричневую ладонь. – Зачем тебе здесь деньги?

      – Деньги везде нужны. Я с санитаром договорился. Он за десять евро согласен мне из «Макдональдса» еды принести.

      – Не боишься, что тебе от бургеров хуже станет?

      – Хуже не станет, недели через две меня вообще не станет, – вполне спокойно отвечает он.

      – Пооптимистичнее, парень, – говорю я и невольно кошусь на Бонни.

      – Если операцию не сделают, мне… – Он красноречиво проводит ребром ладони по шее. – А мне не сделают.

      – С чего ты взял?

      – У меня лишний вес, я азиат и недостаточно маленький и хорошенький для того, чтобы мне перечислили деньги на лечение, – с такой холодной рассудительностью могут говорить только дети.

      – То есть за еду ты готов умереть? Не слишком дорого? – спрашиваю я.

      – За хороший бургер жизни не жалко, – ухмыляется он.

      Роюсь в карманах и нахожу еще одну бумажку.

      – Следи за моей сестрой, понял? – говорю я. – Я могу на тебя рассчитывать?

      Ифти кивает и кладет деньги под матрас. Он смотрит на кровать как на Голгофу, но все-таки залезает на нее.

      – Молодой человек, немедленно покиньте палату, – раздается усиленный микрофоном голос женщины за стеклом. Она с тревогой наблюдает за мной и продолжает повторять эту фразу. Женщина стоит слишком близко к микрофону. Я могу слышать ее дыхание.

      Поднимаюсь, касаюсь руки Бонни и иду на выход.

      – Вы вообще понимаете, где находитесь? – шипит мне женщина-врач. Я ее не слушаю. Тут в коридоре замечаю парня из числа бывших друзей Бонни. На стуле для посетителей лежит его мотоциклетный шлем. Его руки в кожаных перчатках без пальцев сжимают стаканчик с кофе. Понимаете, да? Стаканчик с кофе!

      – Пройдемте с нами, – говорит подошедший охранник и уже берет меня за локоть.

      – Там моя сестра. Отведите меня к ее врачу, не тратьте время, – как можно быстрее говорю я.

      – Родители приедут, разберутся, – бормочет тот, что постарше. Его одутловатое лицо и нависший над ремнем живот явно говорят о близости пенсии.

      – У нее есть только я.

      Воцарившаяся тишина напоминает минуту молчания. Я инстинктивно пытаюсь выдернуть руку из лап второго охранника.

      В кабинете главного врача никого нет. Сажусь на стул и обхватываю голову руками. Так обычно делают, когда