Золотая середина ослика Иа. Дарья Донцова

на очереди, поэтому я спрячу тебя, как могу». Вот. Понимаете?

      – Не совсем, – призналась я, – можно уехать с дочкой из столицы, поменять паспорт и жить припеваючи в далекой деревне. Но ваша мать вас оставила в интернате.

      Полина поежилась.

      – Когда я узнала о приюте, то стала плакать, просить: «Мамочка, давай улетим вместе куда-нибудь подальше». Она ответила: «В „подальше“ ты образования не получишь, там будет деревенская школа, после ее окончания нечего и думать об университете. В интернате же ты получишь необходимые знания. В большом городе человек как невидимка. На селе же он на виду. Вместе нам сейчас жить опасно».

      Полина замолчала.

      – Вы с мамой встречаетесь, общаетесь? – продолжила я беседу на неприятную тему.

      – Нет, – вздохнула Полина. – Извините, мне не очень хорошо, трясет. Можно здесь где-то отдохнуть? Я попробую все рассказать, но сейчас…

      Правкина сделала судорожный вдох и начала крениться набок. Димон вскочил и успел подхватить девушку до того, как она свалилась с кресла.

      Глава 6

      – Танюшик, – заговорщицки зашептала Рина, – хорошо, что ты вернулась домой одна. Есть дело. Надо обсудить, посоветоваться.

      Я с трудом сдержала улыбку. Не знаю, почему добрый боженька послал мне такого мужа, как Иван. Подозреваю, что господь предназначил его для другой Тани Сергеевой: умной, стройной, красивой, хорошей хозяйки, которая родит супругу троих детей. Но в небесной канцелярии случилась ошибка, и Иван достался мне, тоже Тане Сергеевой, но не особенно сообразительной, толстой, непривлекательной, неприспособленной к ведению домашнего хозяйства. Я не умею сварить макароны, они у меня выходят или жесткими, или кашеобразными. Ну и детей у меня нет. Но Иван Никифорович определенно носит волшебные очки, сквозь которые видит меня прекрасной со всех сторон. А я пребываю в недоумении: почему мне так повезло?

      Чтобы я не переела сладкого, боженька должен был «наградить» меня свекровью, помесью циркулярной пилы и зуды с подзаводом, бабой, которая будет вещать на всех углах о том, какая у нее отвратительная невестка размером с корову… Но вместе с Иваном в мою жизнь вошла Рина. Понятия не имею, какой год рождения указан у Ирины Леонидовны в паспорте. Да и зачем заглядывать в него, если и так ясно: Рине одиннадцать, она веселая, смешливая, задорная девочка. Только не подумайте, что мать моего мужа – инфантильная особа. Нет, в ней самым невероятным образом сочетаются детскость и взрослость. Рина умная, добрая, всегда говорит о людях только хорошее. Она болтушка, но умеет держать язык за зубами, готовит так, что я стараюсь не есть нигде, кроме дома. А еще Ирина Леонидовна никогда не делает мне замечаний и всегда поддерживает меня.

      – Ну очень нужен совет, – тараторила Рина, – прямо позарез. У тебя есть хоть какая-то дальняя родня?

      – Вроде нет, – ответила я.

      – Есть! – подпрыгнула мать Ивана. – Просто вы сто лет не общались! И вот радость! Сегодня пятиюродная племянница шурина деверя третьей жены четвертого брата твоего папы приехала в Москву!

      – А-а-а, – протянула я, – есть такая.

      – Молодая, очаровательная, воспитанная девушка