Золотая середина ослика Иа. Дарья Донцова

пойдемте в столовую, – предложил Иван, – там спокойно поговорим.

      Мы переместились в комнату.

      – Нинель, тебе какой чай? – осведомилась Рина. – Черный, зеленый, фруктовый?

      – Я люблю всякий, но пить не стану, – заявила соседка, – ты мне нальешь скороспелый.

      – Какой? – хихикнула я.

      – Скороспелый, – повторила Волынская, – зальешь листики водой, они пять минут постоят, и пей, дорогая.

      – Ты разве иначе делаешь? – заинтересовалась Рина, которая всегда готова записать чужой рецепт.

      – Конечно, да, – ответила Нинель, – любой напиток должен созреть. Кипятим заварку двадцать минут, потом сажаем на него Нюру.

      – Кого? – удивился Иван.

      – Нюру, – повторила Волынская, – она устраивается сверху на чайнике. И там сидит час и сорок две секунды.

      – Сорок две секунды, – ошалело повторила я. – Почему не минуту?

      – Потому что не минуту, – отбила мяч соседка. – Нюре положено сидеть по часам.

      – Сколько ты домработнице платишь? – воскликнула Рина.

      – Дорогая, ты задаешь очень интимный вопрос, – поморщилась соседка, – о любой другой женщине, которая проявила такой интерес, я мигом подумаю: «Птица эта – не моего поля ягода, она дурно воспитана». Но поскольку мы с тобой родные по подъезду, отвечу так: прислуга довольна.

      – Не каждая согласится на чайнике сидеть, – протянула я, – это неудобно, наверное. И жарко, в особенности летом.

      Глаза Нинели расширились.

      – Детонька, ты откуда в столицу приехала?

      – Таня – коренная москвичка, – встала грудью на мою защиту свекровь.

      – Да ну? – вдохновенно изобразила удивление Волынская. – А рассуждает, как пэтэушница из местечка «Курятня у дороги». Танечка, ты впервые слышишь про бабу на чайнике? Ватную куклу? Твои родители никогда не готовили правильную заварку?

      – У тебя работает горничная Нюра, а у нас есть грелка для чайника, – вмешалась Рина, – я тоже решила, что твоя домработница на чайнике с заваркой устраивается!

      – Да чтобы я наслаждалась напитком, который поломойка высидела! А вдруг она… э… звук издаст! – пришла в негодование соседка. – Хорошо же вы обо мне думаете! И как вы себе представляете сие действо? Я закрываю крышку, а баба плюхается на чайник? Она же его раздавит! Удивительная глупость может прийти некоторым людям в голову.

      – Меня подтолкнуло к этой мысли имя Нюра, – зачем-то стала оправдываться Рина.

      – И что? – с угрозой в голосе осведомилась соседка. – Так зовут ватную куклу.

      – Господи, да зачем ей имя? – расхохоталась Ирина Леонидовна.

      Нинель Михайловна сдвинула брови.

      – В интеллигентном старомосковском доме, в семье, где прапрадедушка жил на Тверской, а прабабушка на Мясницкой, даже половик у двери имеет свое прозвище.

      – Правда? – не поверила я.

      – Моего зовут Федор Евгеньевич, – гордо заявила соседка, – ложась спать, я всегда здороваюсь с подушкой Карелией Петровной и одеялом Семеном Сергеевичем.

      – Лифт