Поиграй со мной. Ксюша Иванова

почему-то гирями и искусственными цветами, только я не сразу ее заметил.

           Она стояла за шторой, прислонившись лбом к стеклу. И, конечно, слышала, что я вошел, но не отреагировала.

      – Олеся… Олеся Петровна, что-то случилось?

      – Ничего, – но голосок дрожал и прерывался всхлипами.

           Я шагнул ближе, прикидывая, кто мог обидеть ее за эти десять-пятнадцать минут, что я блукал по коридорам необъятного здания. Вроде бы, она уходила одна…

      – Но вы плачете! Вас кто-то обидел?

      – Зачем ВАМ это знать? ВЫ  что ли, защищать меня будете?

      – А почему бы и нет? Вот возьму и морду набью обидчику, – всю ночь я думал. Ну, пусть не всю, полночи пил вино со Светочкой, но потом почему-то, вопреки прозрачным намекам девушки, все-таки ушел ночевать к себе, решив, что нужно сначала понять, что за отношения связывают мою квартирную хозяйку с директором, а потом уж, может быть… а может, и нет… не притягивала меня Светочка. Не манила. Зато вино очень даже. И если по-честному, именно эта пугающая мысль и заставила хватать ноги в руки и валить в кроватку – стать алкоголиком было страшно. Так вот, лежал я в постели и думал, что, наверное, рыжая меня ударила потому, что вовсе не секс мне предлагала, когда томно шептала: "Раздевайся". Может, костюм этот лошадиный на куртку просто бы не налез… И получается, что это я повел себя крайне неприлично, а не она, как бы мне не хотелось в подобное верить…

      – Игорь Алексеевич, а вы можете мне письмо написать?

      – Что? Письмо? Какое-такое письмо?

      – Ну, допустим, не письмо, а так, пару строчек черкануть? – она смотрела на меня через тонкую штору, и я видел страх в ее взгляде! Она меня боится? Конечно, думает, что ты, Гарик, озабоченный мерзавец, который может разложить бедную девочку в ее же собственном кабинете… на столе… и так, чтобы все эти книжки-тетрадки, компьютеры рухнули на пол… Кровь бешеным потоком хлынула в тот самый орган, работу для которого сейчас так ярко описал мой мозг! И я уже мысленно представлял себе, как целую эти соленые от слез губы, как освобождаю от свитера так привлекающую меня полную грудь… И, наверное, все эти мысли слишком ясно отражались на моем лице, иначе, почему Олеся, неловко вывернувшись из-за шторы, вдруг робко и испуганно шагнула к двери?

      – Ой, вы знаете, мне идти нужно… к Галочке… обсудить кое-что.

          Позволить так на себя реагировать я не мог. Поэтому, схватил за руку, явно напугав еще больше, и сказал, разглядывая припухшее и покрасневшее от слез, но все равно очень милое личико:

      – Олеся, простите меня за вчерашнее. Я вас неправильно понял. Больше подобного не повторится. И вам нечего бояться, я вам ничего не сделаю – про себя добавив "пока", я, не дожидаясь ответа, пока она раздумывала, предложил. – Напишу,  конечно. Что и где?

      10 глава. Олеся.

       Утро так замечательно начиналось: не проспала, дорогу, правда, чёрная кошка перебежала, но какой-то лихач на огромном чёрном джипе, обгоняя меня, первым пересек опасную черту