Московские бульвары: начало прогулки. От станции «Любовь» до станции «Разлука». Николай Ямской

разобрать и, стало быть, протащить сквозь двери – так крепко были скреплены мраморные доски. В результате публикация завершалась весьма обтекаемой, но однозначно похоронной фразой: «Поэтому он погиб».

      Надежда умирает последней

      Однако есть версия, что не совсем. И если хорошенько покопаться, кое-что может даже «воскреснуть». Ниточка, по некоторым сведениям, вела к Элеоноре Рузвельт – супруге президента США. Непреклонная исключительно к собственным гражданам советская власть кое-что из алтаря не только «протащила», но не то продала, не то даже подарила именно ей. Надо отдать должное госпоже Рузвельт, прекрасно осознавая истинную ценность приобретения, она не сочла себя вправе оставлять такую святыню в личной собственности. А передала «презентованное» в дар Ватикану. Так это или нет – тема особого, оставляющего хоть какую-то надежду расследования. Да только дикие прецеденты с другими раритетами все же оптимизма не внушают. Пример тому – совсем уж варварская история, которая произошла с памятными досками из широкого коридора вокруг внутреннего храмового пространства. Напомню, теми самыми, на беломраморной поверхности которых золотыми буквами были выведены имена всех отличившихся – в том числе убиенных или даже только раненых – героев Отечественной войны 1812 года.

      Чтобы Иваны не помнили родства

      В нынешнем храме их, слава богу, восстановили. Чем отчасти прикрыли позор тех, по распоряжению которых оригиналы при демонтаже были пущены в дело. И как! Какую-то часть, стесав бестрепетной рукой имена сражавшихся за Отечество, пустили на отделку вестибюля Института органической химии АН СССР. А какую-то, развернув тыльной стороной наверх, использовали для облицовки ступеней входной лестницы Третьяковской галереи. Оставшееся просто раздробили, превратив в обыкновенный насыпной материал. В связи с этим никак не идет из памяти рассказ отца из довоенных времен. Тогда, гуляя с моим старшим братом по аллеям Сокольнического парка, они нет-нет да и подбирали с утрамбованных дорожек белоснежные мраморные осколки. На одном, довольно крупном даже обнаружился фрагмент с характерным контуром буквы «ъ». Видимо, это было все, что по замыслу начальствующих Иванов, не помнящих родства, должно было нам остаться от исторической памяти и русской воинской славы.

      Утилизация по-советски: поминальные адреса

      Увы, даже если точно знать, куда были пристроены «трофеи» с прежнего храма, подобраться к ним в ряде случаев совсем не просто. Ну кто же вас, к примеру, встретит с распростертыми объятиями в том же облицованном «трофейным мрамором» вестибюле Института органической химии? Или с чего это вдруг пригласят в зал заседаний ученого совета в высотке МГУ на Воробьевых горах, если вы «ни чего не член»? А ведь именно это помещение украшают четыре удивительной красоты яшмовые колонны из внутреннего убранства храма – единственные, между прочим, уцелевшие после учиненного в нем перед подрывом разгрома. И вообще, если бы сегодня на все содранные со старого собора «трофеи» догадались