Блаженство кротких. Валерий Петрович Туманов

Олаф?

      – У Вас есть доступ в кабину пилотов. Срочно войдите и громко произнесите…

      Взволнованный стюард позволил себе перебить, – Да, мистер Олаф, но началось снижение, а при снижении и взлёте вход в кабину разрешён только в экстренных случаях, при прямой угрозе безопасности полёта.

      – Сейчас самый экстренный случай, – злобно проорал Вагнер, – Не смей перебивать. Быстро входишь в кабину и чётко произносишь несколько раз, но не меньше трёх: Код двенадцать. Тритон. Объект номер семь. Ещё раз: Код двенадцать. Тритон. Объект номер семь. Ты понял? Повтори.

      Янош, белый как полотно, произнёс дрожащим голосом, – Да. Но что это значит?

      Теряя самообладание, Вагнер заорал, – Повтори-и!!

      И он повторил слово в слово сбивающимся голосом.

      – А теперь – выполнять!!

      Янош метнулся по проходу, едва не сбив появившуюся на шум стюардессу. Открыв дверь электронным ключом, он неуверенно вошёл и стал позади пилотов.

      – Руль высоты, – рыкнул второй пилот.

      – Вижу. Не отключилось автопилотирование.

      – Выключи принудительно.

      Янош неуверенно произнёс, – Код двенадцать. Тритон. Объект номер семь.

      – Что ты мелешь? – бросил второй пилот, – Не отключается.

      – Этого не может быть, – сухо и уверенно произнёс капитан. В это время самолёт качнуло вправо.

      – Вот чёрт. Блокировка руля высоты.

      Янош, поняв что происходит нечто нештатное, но почему-то известное президенту корпорации, решил выкрикнуть фразу, сказанную ему всемогущим Вагнером, словно она чем-то могла спасти теряющий управление самолёт, – Код двенадцать. Тритон. Объект номер семь! Код двенадцать. Тритон. Объект номер семь!

      Пилоты косо переглянулись, и капитан спросил, – Он что спятил?

      В это время самолёт дал резкий крен влево. Перебирая ногами, Янош ухватился за ручку двери кабины и выскочил в салон. Дверь захлопнулась, больно ударив плечо. Взору Яноша предстал Вагнер, прижавший к щеке малтфон, зацикленный в механическом повторе своей безумной фразы. У окна трясся секретарь, белый как молоко, с широко открытым ртом и совиными глазами. Две стюардессы пристегнулись ремнями к боковым креслам вдоль прохода, как и положено по инструкции.

      Тут самолёт стало валить на другой борт. Стюард зашагал к ближайшему креслу, но его движения становились неверными и плавными, будто во сне. Он почувствовал, как отрывается от пола и медленно парит в воздухе. Заторможенный разум не поспевал за меняющейся реальностью. Пол медленно переворачивался и становился боковой стеной, а хвостовая часть уходила вверх. Истошно закричала одна из стюардесс. Янош медленно поплыл к окну, в сторону обвисшего на ремне Эдда. Он почувствовал кислый запах блевоты, но в этот момент его подбросило вверх – в хвост, ставший куполом нового, искривлённого ужасом пространства.

      3. Осмотр в сквере.

      – И зачем туда столько народу? Варёный и Тюрина уже на