Последние капли радуги. Алек Янц

эмоции за широкой желтозубой улыбкой, – Не ожидали тебя здесь увидеть. Особенно после…

      Взгляд священника скользнул по Маше, и та вжала голову в плечи, почувствовав, как рука отца до боли стиснула локоть. Только не при всех, пожалуйста…

      – Ерунда. Маленькое недоразумение. Маша кое-что не так поняла, вот и всё, – голос отца звучал до дичайшего ласково, – Надеюсь, она не доставила никому проблем?

      – Нет, что ты… – взгляд священника продолжал блуждать по телу Маши, и наконец она осознала.

      Она почти голая. Она, Боже сохрани, почти голая! Мужчина не мог не заметить такого вызывающего наряда, даже если смотреть особо не на чего!

      – Вижу, вы по делу? – над желтыми зубами блеснули влажные десна, и Маша подумала, что её сейчас стошнит от отвращения и стыда. А отец…он притянул её к себе за талию, ткнулся колючей бородой куда-то в район виска…

      И чмокнул дочь.

      – Нет, Вась, просто пришли пообщаться, – находиться в его объятьях было страшнее, чем в лапах медведя, но Маша попыталась выдавить улыбку, – Поговорить о величии Его и нашем долге. Глянь, какой нам район планшеты выделил.

      Он полез в карман, незаметно подтолкнув дочь и стрельнув в ее сторону опасным взглядом. «Ищи». Маша сделала в сторону несколько шагов и осознала, что несмотря на всю угрозу, исходящую от отца, подле него было как-то…спокойнее.

      Никто не танцевал. Церковь запретила эти богохульные телодвижения, и все просто стояли у стен, немного покачиваясь в такт. Говорили. Пили вино. Фоткались. Переписывались. Иногда – очень редко – смеялись. Были здесь и ровесники Маши, но в основном на Вечера Чистоты съезжались те, кто едва выпустился из школы.

      И все они, как казалось девушке, пялились на неё, не понимая, в каком нужно быть отчаянии, чтобы нацепить настолько откровенную вещь.

      «В очень сильном, – подумала Мария, ковыляя к ближайшему стулу и надеясь хоть на мгновение снять ужасно узкую обувь, – Папа ведь не мог сначала подождать, когда я забеременнюю, а потом всем об этом объявлять. Он правда думает, что слухи еще не разлетелись? Да об этом уже в сообществе написали наверняка! Почему сразу не сказать, что я уже замужем? Сделал бы задачу еще сложнее…»

      Задачу? Значит ли это, что Маша собирается выполнять его наказ? Ох, святая Дева, конечно. Собирается. Будто у неё есть выбор. Она просто сделает это, найдет кого-нибудь, а что будет после…то будет после.

      Ощущая жар, заливающий скулы и шею, Мария села так, чтобы как можно больше скрыть в складках платья, сложила руки на коленях и выдохнула, наконец, немного – лишь немного – вылезая из туфель. Она посидит совсем чуть-чуть, только отдохнет перед самым сложной миссией в её жизни – заставить хоть кого-то поверить в то, что она красивая. Вот такая вот она: тощая, длинная, с зачесанными лохмами и алой от стыда шеей.

      Как же смешно! Так смешно, что плакать хочется, но этого себе Маша не позволит, потому что отец уже косится, словно мысленно вопрошая:

      «Какого, собственно, хрена тебя еще никто