Тёмных дел мастера. Книга третья. Алексей Берсерк

не обращал особого внимания на то, КАКИМ образом общалась с ним окружившая его неведомая сила, равно как и на приводимые ей аргументы. Хотя всё же в его собственных манерах читалось некое уважение, поскольку за всё то время, что они разговаривали, он ни разу не позволил себе схитрить или вести себя слишком высокопарно – а ведь именно так он обычно и вёл себя на дорогах, до последнего торгуясь там со всяким прохожим людом, лишь бы очистить их карманы от оставшихся медяков.

      – Коротка жизнь людей-й… – заунывно тянули листья ближайшего ясеня, раскинувшего у самого края восточной части поляны свои гигантские ветви чуть ли не до неба. – Но это не их вина… А их удел… Ниспосланный циклом бытия… Как цена за их возможности… – продолжила его томную речь сама земля, и в ту же секунду её тёмные недра слегка задрожали и раздвинулись, образовав прямо под тем местом, где стоял гном, небольшой холмик. Этот холмик тут же заставил маленького человечка споткнуться, когда он прямо-таки почувствовал сквозь тонкие подошвы своих аккуратно сшитых полусапог, что мягкая лесная подстилка под ними вдруг стала превращаться во что-то твёрдое и гладкое. Взглянув себе под ноги ещё раз, озадаченный гном неожиданно наткнулся глазами на оголённые кости, белевшие из-под земли своими гладкими мерзкими черепками, отчего сразу же и повалился назад от ужаса, поскольку быстро узнал, кому они принадлежали.

      – Для каждой букашки… время течёт по разному… И тем не менее смерть – это ваш общий рок, – заключили над его головой проплывавшие у самого солнца невообразимо высокие облака, словно то были невидимые вершители суда над всем, что творилось у них на глазах за последние миллионы лет, однако для гнома этот голос доносил лишь очевидные вещи, и потому он тотчас же быстренько поднялся с ног и отряхнулся.

      – Ты же знаешь, что мы не люди, – снова зазвучал его торопливый голос. – Ещё до того, как первый из их рода ступил на поверхность этих некогда благословенных земель мы уже иначе относились и к жизни, и к смерти. Хотя, конечно, я всё же не могу не признать твою правоту, Хранитель: ведь, в отличие от тебя, мы все – и вправду смертные. А некоторые из наземных существ – смертные окончательно, так сказать. Как, например, те животные, что уже никогда не доберутся до хранимых тобой заповедных чащоб в глубине этого леса. И как те бедные эльфы, которым принадлежали когда-то эти кости… В общем, вот почему ты сам должен понимать, что твоё вмешательство – противоестественно. А Постоянство вечно. Дай ему умереть, Хранитель. Дай ему умереть.

      – Его у-ме-ни-е… – прошуршали вдруг несколько пар лап огромных волков, пронёсшихся где-то невдалеке от поляны. – …Полученное от искры… самого первого его предка… – продолжили за них птицы, чирикавшие на ветвях неподалёку и носившиеся быстрыми стайками между ними, – сумевшего изготовить такое… Оно же тоже вечно… разве нет?.. – И, словно набиравший