Пленник моих желаний. Джоанна Линдсей

возле Брайтона. Матушка вывела бы меня в свет, у нее были нужные связи. Но она умерла, когда мне исполнилось семнадцать, поэтому я отправилась к отцу. Неужели он не объяснил этого в своем письме?

      – Нет, он не упоминал о вашем происхождении.

      – Боже мой! Вы приняли меня в дом, даже не зная, кто я и откуда? Вы слишком добры, леди Мэлори.

      Джорджина засмеялась.

      – Нет-нет, я американка. Там, откуда я родом, не слишком заботятся о происхождении. Прошу вас, не используйте титулы, которыми одарил меня супруг. Если бы я могла избавиться от титула, не избавляясь от мужа, можете не сомневаться, я бы так и поступила.

      Габриэла ничуть не удивилась. Она достаточно видела на Карибах американцев и знала, что они предпочитают гордиться собственным заслугами, а не заслугами предков. Но в Англии намного серьезнее относятся к родословной, по крайней мере аристократы, и особенно когда речь заходит о браке.

      Не успела она таким образом успокоить хозяйку, как Марджери оторвалась от раскладывания вещей и поспешила вставить:

      – У нее в роду была даже пара графов.

      Габриэла зарделась, усмотрев в этом хвастовство, и решила, что будет благоразумно добавить:

      – Несколько поколений тому назад. У меня титула нет. С другой стороны, я на титул и не претендую.

      – Но вы же не откажите поклоннику, если он будет титулован?

      – Нет, разумеется.

      Джорджина улыбнулась.

      – Я спросила потому, что сама бы отказала.

      – Но не отказали же!

      – Только потому, что я уже была замужем, когда узнала, что Джеймс носит титул!

      Габриэла не знала, то ли посочувствовать Джорджине, то ли поздравить ее. Мисс Карла избавила ее от необходимости отвечать: Марджери вытащила из сундука клетку с птицей, и та заорала:

      – Выпусти меня! Выпусти!

      Джорджина ахнула:

      – Это то, что я думаю?

      Габриэла решила снять покрывало с клетки, чтобы она увидела сама. Следовало предупредить хозяйку заранее, потому что попугай мог вопить слишком громко, а она не хотела, чтобы кто-то ломился к ней в дверь, выясняя причину шума. Как ни странно, женщинам всегда трудно удержаться от того, чтобы не заговорить с попугаем. И Джорджина Мэлори не стала исключением. Она подошла к клетке, чтобы разглядеть мисс Карлу, и сразу же обратилась к ней.

      – Тупая птица! – ответил попугай.

      Щеки Габриэлы стали пунцовыми, но Джорджина захохотала:

      – Восхитительно! Она еще что-нибудь говорит?

      – Болтает без умолку, – пробормотала Габриэла. – Она принадлежала моему отцу. Он подарил ее мне, потому что я к ней привязалась, но до того успел научить ее нескольким фразам, которые повторить стыдно.

      Джорджина удивленно приподняла бровь.

      – Они звучат вульгарно для нежных ушей?

      – Я бы сказала, даже слишком.

      Хозяйка вздохнула.

      – Очень жаль! Я хотела предложить, чтобы вы иногда приносили ее вниз развлечь мою семью. Но моей старшей дочери всего семь, и она слишком впечатлительная. Она и так уже слышала