Приключения майора Звягина. Михаил Веллер

себя выдает! Вот и начнут грезить замухрышки о добром дяде: подберет, обеспечит, научит красиво говорить… помоет-приоденет – и готова герцогиня. Ха-ха.

      Они перешли к Казанскому собору: очередь у входа, голуби в сквере…

      – …а закроет несчастная мечтательница книжку, посмотрит вокруг: «Где же обещанное чудо?..» – и вешает унылый нос… Делать-то все приходится без чудес и добрых волшебников.

      – Ты путаешь литературу с жизнью, а сам вещаешь прописные истины!

      – То-то и беда, что из-за твоих сказок люди отделяют литературу от жизни и забывают прописные истины!

      И он завертел головой по сторонам, словно искал подтверждение своим мыслям.

      Здравые мысли имеют обыкновение раньше или позже подтверждаться. В данном случае это произошло незамедлительно.

      – Любуйся, – с холодным удовлетворением указал Звягин. – А?

      Существо стояло на автобусной остановке, сунув руки в карманы широченной блекло-черной (по моде) куртки. Зато джинсы были в облипку, и даже самый скверный геометр не назвал бы линии ног прямыми.

      – Это он или она? – усомнилась жена в нелепом силуэте.

      – Оно! – полыхнул сарказмом Звягин. – Одета-обута, грамотна-обеспечена, страшила-страшилой.

      Из-под вязаной шапочки по ним презрительно скользнули глазки, крохотность которых искупалась размерами носа, наводившего на мысль об орлах и таранах галер.

      – Поможет несчастной страхолюдине твой профессор Хиггинс со своей ванной и фонографом? Говорить нынче умеют все: телевидение! – дурак дураком, а шпарит как диктор. И манер в кино насмотрелись. И одеваются по журналам: нищих нет…

      – Да, да, – поспешно согласилась жена, таща его вперед. Но немного не успела.

      «О, какая ужасная селедка», – тихо поразился юный басок. «Гибрид швабры и колючей проволоки», – согласился тенор. И пара приятелей остановилась было рядом.

      Нелестная характеристика услышалась и той, кого касалась. Вздернув губу, девица отрубила фразу – не из словаря диктора телевидения. Приятелей шатнуло.

      – Развлекаемся? – спросил их Звягин, улыбаясь мертвой улыбкой; шрамик на скуле побелел.

      – Леня, – тревожно сказала жена, меняясь в лице, – мы идем в Эрмитаж!

      Приятелей сдуло.

      Публика изображала непричастность к происходящему. Скандализованная старушка обличала «нынешних». Запахло склокой. Девушка тщетно принимала независимые позы. Напряжение гонимого существа исходило от нее.

      – Мои ученики ходят в Эрмитаж чаще, чем мы…

      Звягин задумчиво сощурился. Глаза его затлели зеленым кошачьим светом. «Пигмалион»! – процедил он. – «Хиггинс! Шоу!»

      Он переступил на месте.

      Подошел автобус.

      – Ира, – Звягин поцеловал жену, – сходи сегодня сама! Ну пожалуйста.

      Ответ не успел: он как-то сразу отдалился от нее и переместился к остановке, будто влекомый посторонней силой. Вслед за девицей втиснулся в автобус, и двери захлопнулись.

      В автобусной толчее он бесцеремонно в упор разглядывал