Ниоткуда с любовью. Стихи из карантина. Ольга де Бенуа

как нимб, некий абстрактный бог

      Под названием память. Простой, но неверный друг.

      У меня два лица. Так удобнее лгать богам.

      Девять истин. И каждая мне к лицу.

      Расчленяя ночь по ямбам, как по слогам,

      Я гляжу в темноту и как будто чего-то жду.

      На Востоке полночь крадется рядами крыш,

      Слышно – кто-то родился ногами в ад,

      Дикий гений. А может, простой малыш.

      Осчастливленный так, что, конечно, и сам не рад.

      Тишина. Кто-то спит и видит во сне меня.

      Может, спит и видит меня забыть.

      Лунный всадник взнуздал своего коня —

      Целый месяц будут плакать, гулять и пить.

      Растворяю объятия. Чертит круги ладонь.

      Извивается память, придавленная к земле.

      Я плюю в темноту. Или, может, роняю стон.

      Он падет, тяжелый, как поступь убийц во сне.

      На Востоке полночь обиженно льнет к окну,

      Растворяет створки, с размаху влетает в дом.

      Мы встречались с нею когда-то лицом к лицу.

      А сегодня ты с нею столкнешься надменным лбом.

      Я черчу круги, полоумная от тоски.

      Вышиваю вечность. Стежок за стежком – завет.

      На Востоке спит, на груди две скрестив руки,

      Кто-то странно важный. Кто был. Но кого уж нет.

      Дом поэта

      Деревья склоняются ниже, ниже…

      В безлиственных ветках застыло небо.

      За старою рамой гораздо тише,

      Чем в доме, где царствует запах хлеба.

      Окно, как преграда меж миром белым

      И миром с желтым слепящим светом.

      В мире белом живет воспаленное небо,

      А в желтом – стихи и песни поэта.

      Поэт жаждет неба, о нем лишь пишет,

      Живя в своем тихом, застывшем доме.

      И кроме неба, и света кроме

      Почти ничего в этом мире не слышит.

      Порог

      Когда хлопнет в затылке немая дотоле дверь

      пробкой отзвеневшего в ушах шампанского,

      я пойму, что ты теперь – одинокий зверь,

      а я – Горькая луна Романа Поланского.

      Аскорбиновым кругом замкнется слух.

      Одиночество слизнет губы.

      Ты – за тем порогом, который Кнут Гамсун

      назвал бы промахом Робина Гуда.

      Возвращение

      Мы повернулись к Городу спиной.

      Дышал он тихо, словно спящий зверь…

      Мы медленно брели с тобой домой,

      Нас ждали сон

      и теплая постель.

      Устали мысли. Ноги в тишине

      Цедили шаг за шагом по грязи…

      Ни слова.

      В павшем словно Дьявол дне

      Покой; он был, он ждал, чтоб мы ушли.

      Почему-то

      Почему-то нету боли,

      Мыслей вечных и глубоких,

      Книг, CD, полей тетрадей,

      Засыпаний поминутных.

      Почему-то нету боли.

      Тяготенья и сомненья.

      Пальцев, сбитых в кровь о стену.

      Растормошенных улыбок.

      Почему-то нету снега,

      Красных