Обезглавленное древо. Книга вторая. Джори. Ксения Перова

хочу показать тебе одно место. Вроде бы просто ветви сплелись, но красота невероятная! Магистрат мне ворота заказал, думаю выковать что-то похожее. Пойдем!

      Из леса Айк вернулся вечером – на тесных улочках Вьена уже совсем стемнело. Идти в дом не хотелось, и он решил прогуляться по «саду». Он был его убежищем; в густом переплетении ветвей Айк чувствовал себя уютно и спокойно. Вонь здесь почти не ощущалась, сухая трава тихо шуршала под ногами. Где-то вверху чиликнула птица, устраиваясь на ночлег. Высоко над темными ветвями сверкнули серебряные перчинки звезд.

      Айк прислонился спиной к дереву. Вот так, совсем как в лесу… прекрасное время, когда уже тепло, но ещё не вылезли комары – вечное проклятие человечества – не позволяющие ни минуты постоять или посидеть спокойно. Можно закрыть глаза и раствориться в поскрипывании веток, в дуновениях ветерка, в запахе растущей травы и первых нежных листьев. Забыть обо всем и лететь, лететь…

      Грубый смех прервал его грезы. В просвете между стволами мелькнул свет факелов.

      Айк мгновенно подобрался и скользнул за дерево. По улице мимо их дома шла веселая компания. Пьяная, конечно, трезвыми они бы сюда не сунулись. Недаром дома выходили на эту улицу глухими задними стенами – кто захочет смотреть из окна на жилище Свершителя?

      Ватага поравнялась с домом, и развязный молодой голос крикнул:

      – Эй, висельники! Эй! Выходите, поболтаем! Что, струсили?

      Айк стиснул зубы и бессознательно впился ногтями в кору дерева. Остальные парни забубнили, видимо, урезонивая товарища.

      – А пошли они к Тёмному! – выкрикнул буян. – Пусть попробуют! Я имел их мать двадцать раз!

      Раздался свист камня, а затем серебристый звон разбитого стекла.

      Айк бросился вперед и в мгновение ока очутился возле полуразвалившейся ограды. Его колотило от злости, ещё секунда и непрошеным гостям бы не поздоровилось.

      Но они оказались умнее – а может, были не так уж и пьяны. Грубые сапоги затопали по булыжнику, и свет факелов пропал за углом. Ветер снова донес хохот и бессвязные выкрики.

      – Отребье! – с отвращением произнес Айк и распрямился одним гибким движением.

      Окно на втором этаже открылось.

      – Айк? – спокойно позвал Эдвард – подобные выходки были ему не в новинку.

      – Я здесь. Много разбилось?

      – Пара ячеек, завтра заменю. А ты чего на улице? Поздно уже.

      – Сейчас приду.

      «Интересно, он слышал, как выругался тот ублюдок?», подумал Айк. По отцу никогда не поймешь, что он чувствует на самом деле.

      – Сейчас ужинать будем.

      – Угу.

      Айк глубоко вздохнул. Положил скрещенные руки на ограду и оперся на них подбородком, подавляя навязчивое желание грызть пальцы. Ночь дышала в лицо теплым ветром. Он пытался вернуть ощущение покоя и мира, владевшее им несколько минут назад, но тревога, раздражение и злость спешно занимали в душе привычные места.

      «Нет, Джори, это моя вина, сколько бы ты ни убеждал меня в обратном. Ведь от той болезни Эйв так и не оправился… не