Фривольные письма. Ви Киланд

глотнуть свежего воздуха и поговорить об этом с Доком. Никогда прежде я не рассказывала ему о Гриффине.

      Лука: Мне нужно кое о чем поговорить с вами. Не могли бы вы зайти ко мне?

      Док: Думаю, проветриться вам было бы полезно.

      Я вздохнула, понимая, что он прав. Впрочем, мне нужно было убедиться, что он находится не в многолюдном месте.

      Лука: В парке сейчас много народа?

      Док: Нет. В любом случае не там, где я сейчас сижу.

      Лука: Хорошо. Не могли бы вы сообщить мне, где именно я могу вас найти?

* * *

      Когда я подошла к статуе сокольничего в Центральном парке, Док сидел на скамейке. Его бинокль смотрел в небо, и когда он опустил его до уровня глаз, то подпрыгнул, словно я напугала его.

      – Что же, похоже, вы нашли свое тотемное животное, – поддразнила я. – Полагаю, пошел слух, что в городе находится самый большой любитель птиц, который когда-либо посещал Нью-Йорк.

      – Надеюсь. Это все хлеб. Чтобы привлечь их внимание, много не нужно. Беда в том, что они не понимают, когда корм заканчивается. Вы тут же поймете, что попали в фильм Альфреда Хичкока. – Повернувшись ко мне, он вгляделся в мое лицо. – Что происходит, Лука? Кажется, вы выглядите встревоженной. Вас что-то сильно беспокоит?

      – Нет, дело не в этом.

      – У вас стресс после упаковки вещей? Вам нужна моя помощь?

      – Нет. В этом смысле я довольно успешно поработала. – Я аккуратно открыла кофе, только что купленный в закусочной на колесах, на углу, и подула на него. – Впрочем, случилось кое-что еще.

      – Что же?

      Сделав глоток кофе, я кивнула.

      – Я получила нежданное письмо от одного старого друга по переписке. Его зовут Гриффин. Письмо лежало в стопке почты, которая обычно пересылалась мне в Вермонт.

      – Что же вас беспокоит в этом письме?

      – Впервые за много лет я получила весточку от него, и она оказалась слегка… раздражающей… язвительной. В общем, он сказал, что я – отстой. Меня это задело, потому что… отчасти он прав. Честно говоря, я никогда не объясняла ему, почему восемь лет назад перестала отвечать на его письма.

      Док с понимающим видом ненадолго прикрыл глаза, видимо, точно зная, куда я клоню.

      – Восемь лет назад… пожар.

      Я просто кивнула.

      Восемь лет назад изменилась вся моя жизнь.

      В семнадцать лет я была обычным подростком. Проводила пятничные вечера на заполненных до отказа открытых трибунах, наблюдая за тем, как мой приятель, капитан футбольной команды, забивает тачдауны, ходила в торгово-развлекательный центр с друзьями, посещала концерты. В то время я даже не могла бы сказать, что такое агорафобия. Я не боялась ничего на свете.

      Та моя жизнь, которую я знала, закончилась четвертого июля, в выпускном классе. Предполагалось, что меня ожидает сказочное лето, но вместо этого оно стало моим самым страшным ночным кошмаром.

      Мы с моей лучшей подругой Изабеллой приехали в Нью-Джерси послушать нашу любимую группу The Steel Brothers, когда в двух шагах от места, где проходил концерт, на крышу попали несколько горящих петард фейерверка. Начался пожар, охвативший все здание,