Фривольные письма. Ви Киланд

попробовала упражнение на дыхание. Оно явно не сработало.

      – Скажите, что вы делаете в данный момент.

      Сверкнув на него глазами, я перевела взгляд обратно на дорогу, так как продолжала ехать по обочине.

      – Что я делаю? Веду машину.

      – Нет. Скажите мне, что именно вы сумели сделать, когда почувствовали приближение паники.

      – Я направилась к съезду?

      Я не понимала, к чему он клонит.

      – Верно. Вы съехали с одной дороги на другую, где чувствовали себя безопаснее. Вы можете это сделать. И также можете в любой момент съехать на обочину и остановиться, и выйти из машины, если почувствуете себя подобным образом.

      Я кивнула. Разумеется, он был прав. Но он утверждал не только очевидное. Он напоминал мне о том, чтобы я держала ситуацию под контролем и приложила все силы к тому, чтобы удержать ее, когда почувствую, что это необходимо. Мое тревожное расстройство выражалось главным образом в непреодолимом страхе оказаться в западне. Поэтому я не выносила толпу, дорожных заторов, публичных шествий или тесных пространств, хотя спокойно могла прогуливаться за пределами большого города. То, что я контролировала себя, дабы не попасть в подобную ситуацию, помогало мне снизить уровень тревожности.

      – Сделайте хороший, глубокий вдох, Лука.

      Я вдохнула носом и медленно выдохнула через рот. По коже пробежал озноб, что меня явно успокоило. В преддверии панической атаки мое тело становилось вялым, лицо часто покрывалось потом, даже температура подскакивала. Озноб означал, что мое тело охлаждается.

      – Расскажите мне о том свидании в субботу вечером.

      Я поняла, что он хочет отвлечь меня, заставить мой мозг сконцентрироваться на чем-то другом, а не на приближении панической атаки, но я с ней справилась.

      – Он привел… свою мать.

      Доктор нахмурился.

      – Свою мать?

      – Ага. На пикник, который я устроила.

      Пикники в парке, независимо от погоды, были моей излюбленной стратегией первого свидания. Они позволяли мне избегать многолюдных ресторанов и хотя бы сохранять осторожность. Либо так, либо у меня дома, а последний парень, которого я пригласила на ужин к себе домой, предположил, что мое приглашение означало секс на первом свидании.

      – Какого черта он привел свою мать?

      Я пожала плечами.

      – Он посвятил ее в наши планы, а она сказала, что никогда не бывала в этом парке.

      Вот что я получала за то, что честно рассказывала мужчинам о своих проблемах – меня считали странной. Но не страх заставлял меня скрывать, что я не могла ходить на свидания как обычная двадцатипятилетняя женщина. Меня не слишком волновало, что многие мужчины быстро исчезали, когда я рассказывала им о себе, используя такие слова, как агорафобия[2] и тревога. Что, в свою очередь, означало, что бассейн потенциальных свиданий нуждался в ведре хлорки.

      Поняв, что наша беседа отвлекла меня и помогла подавить надвигавшуюся полноценную паническую атаку,

2

Агорафобия – патологическая боязнь публичных мест, толпы, открытых пространств.