Храм в душе. Исторический роман. Александр Гусаров

раздался голос Изяслава:

      – Ты, Гаврила Романыч, расскажи, как в том году в Рязани усех иноземцев за бороды на землю побросал.

      – Да то уж кады было, – смущённо и чуть самодовольно проговорил тысяцкий. – Я тада в Рязань скору8 привозил на продажу. А тама на пристани, – начал он пояснять Аполонице, – среди заморских купцов борьба завязалась, кто кого оземь хряпнет.

      – И ты усех свалил?! – воскликнул Аполоница.

      – Свалил, чево жа. Чай невелика наука, – повёл широкими плечами тысяцкий. – Ох, чевой-то на душе у мене нынче кручина, – вздохнул он. – Ты, Аполоница, ишо молодой усё тебе нипочём. А я ужо о многом по-другому разумею.

      – Што жа ты разумеешь, Гаврила Романыч? – насмешливо спросил Кир Михаил.

      – Да вот хотя бы над тем, как зело ловко птицы гнёзда на деревах устраивают. Навалють гору сучьев на ветку, а та и не шелохнётси. А человек вона какой по виду мудрый, а таку малость не можить осилить. Или, к примеру, чево бы не полететь как оне.

      – Али над тем, как один стары князь усё хотел сына оженить, вроде как ты Аполоницу, да и сам невзначай оженился и двенадцать детей посля заимел от молодой жены, – со смехом сказал Изяслав.

      Гаврила Романыч обиженно засопел и тихо промолвил:

      – Вам бы усё охальничать.

      После одного большого привала с ночёвкой вошли в Оку. Миновали Рязань и скоро причалили к желтому мысу. Поодаль уже стояли ладьи приглашённых князей. На призыв Глеба и Константина откликнулись все старшие князья за исключением Ингваря Игоревича. Да и тот по чистой случайности отказался от поездки. За воротами Переяславль-Рязанского его конь неожиданно споткнулся и поранил ногу. Князь посчитал это плохой приметой.

      На берегу каждого с радостным видом встречали Глеб и Константин.

      – Здрав будь, Изяслав, – Глеб крепко обнял брата и Кир Михаила. – Путь неблизкий, проходите в шатёр, отдохнёте с дороги, – указал он в сторону, где в тени высоких вязов стояло несколько шатров для гостей.

      Гаврила Романович, недолюбливавший Глеба и Константина, прошептал на ухо Аполонице:

      – Щас накапают в сердечный сосуд словеса слаще мёда, а у самих небося камень за пазухой.

      Изяслав, Кир Михаил, Аполоница и Гаврила Романович зашли в небольшой круглый шатер. Посредине высился столик, заставленный снедью9. Кир Михаил прилёг на один из топчанов, стоявших по сторонам, и с наслаждением вытянул ноги.

      – В таком шатре и остановиться не зазорно.

      Полог шатра откинулся и появился половец с наполненной водой меданицей в виде широкого сосуда с горлышком. Гаврила Романович тут же опустил правую руку на саблю, висевшую у него на боку.

      Половец с выбритой передней частью головы и косой на затылке с длинными отвислыми усами испуганно замер. На поясе у него висел гребень и кошелёк, оружия не было. Гаврила Романыч снял руку с сабли.

      – Чево

8

Меха.

9

Устар. пища, еда