Письмо первому нашедшему. историк-краснодар

ё целая жизнь. Как много можно успеть за один только день! Самый дурной вопрос – а что будешь делать, когда тебе останется жить … дней? Что до этого делал – то и будешь продолжать. Ничего принципиально нового. Всё нужно успеть до того, как врачи означат срок.

      И тому надлежит радоваться, что боле не услышу ваших ответов и отповедей, родные мои и близкие… С вами беседовать невозможно. Это не просто испорченный телефон, это прямо-таки вордовский переводчик. Один человек, всем нам хорошо известный, на любые душевные излияния будет предполагать расстройство живота и предлагать сухари и чернику. И неважно, что речь о шла о предательстве или несчастной любви. Другой человек, и вы тоже хорошо его знаете, будет холмсовым методом додумывать – а что ты на самом деле сказать хотел. Выводы, ошарашивающие рассказчика, но это неважно – подтекст будет найден. Читайте Высоцкого – а что имел ввиду, то написал. Третий человек постоянно зеркалит. Если тебе не понравилось, что сосед вечно пьяный, то это значит одно из двух – либо ты сам собрался напиться, либо уже напивался. Возблагодарю Господа, что мне это больше слышать не придётся. Во всяком случае, осталось немного.

      Смерть – штука загадочная. Не умерев, не воскреснешь. Разве не умираем мы, как дети, чтобы восстать в качестве взрослых? И обычная наша жизнь – череда маленьких смертей и оживлений. Разве не смерть, когда мой сосед по палате слышит вердикт врачей – ты сможешь жить нормальной жизнью, бегать, прыгать, детей растить, но картины рисовать больше не сможешь? А ведь это его жизнь. Вся. Мне несколько легче – я постоянно что-то оставляю, чтобы заняться чем-нибудь новым. Жизнь-перекати-поле. И не знаю, хорошо ли это. Может, что соседу по палате всё-таки лучше. Однако ж, не страшно ли вам это читать? Вы и самого слова «смерть» боитесь, и вслух не произносите. Боитесь накликать? Суеверие, не более того. Придёт в означенный час. Ни раньше, ни позже. Я уже многих встречу там. Боязнь – не очень полезно.

      За окном палаты шумит листвой тополь, сова заглядывает к нам, щурит жёлтый глаз, чистит перья, иногда ухает. А чуть дальше – ель. Она будет зелёной, когда облетит листва с тополя, и голые ветви приоткроют высоту небес со сверкающим крестиком самолёта, оставляющим белый след. А высотный ветер относит другие следы в сторону, изгибает, разворачивает, рвёт на куски. Теперь ничто не мешает мне наслаждаться этой красотой, никто не подгоняет, ни секундная стрелка, ни часовая, ни листы календаря. Отныне я вне времени.

      Смотрите ли вы хоть иногда в небо, или хотя бы в землю?

      А я, тем временем, предаюсь воспоминаниям. О чём мечталось в далёкие восьмидесятые? Боже, как близко, и как далеко! Союз крепче камня, социализм построен, скоро всем дадут по квартире и ракеты в космос прямо из центра города полетят. Вам мечтается о машине. Их немного, стоят они дорого, а очередь в автомагазин немаленькая. Хотя бы «Запорожец». Впрочем, как-то без статуса… Да и распределяют их между ветеранами. А вот «Москвич», возможно «Иж»… А если набраться смелости, то можно мечтать и о «Жигулях». «Волга» – это уже совсем недостижимо. А иномарка – сродни космическому кораблю. Впрочем, поговаривают об «Оках», «Тавриях», «Алеко», – что вот-вот материализуются и у нас. Частная машина именуется в просторечии б*ядовозкой. Статус…

      А мне мечтается о тяжёлом байке, в хроме и некрашеной стали. Вы воротите нос – только колхозники ездят на мотоциклах. «Минск», «Иж», «Восход», «Тула», Урал», «Днепр»… Не то. Рабочий объём не тот, посадка не та. И спортбайки не по мне. Но свистит по пустынной Сормовской вдоль Карасунов какой-то молодой субъект на «Яве», и распахнутая рубаха треплется по ветру. Среди счастливых обладателей машин модно лепить решётку на заднее стекло, от ослепления, да мощные брызговики спереди. Ещё жёлтые противотуманки. А самые передовые снимают глушитель, услаждая спящих ночным грохотом…

      Помните ли? Комсомольский микрорайон, совсем недавно отстроенный на месте частного сектора станицы Пашковской, жил вместе со мной. Родился он до меня, и надеюсь, переживёт надолго. Ничто не вечно в этом мире, и стоит где-то заброшенная Припять, и скрытый под толщей земли Хоит… При мне срыли курган, на месте которого в котловане выросли сначала бетонные сваи фундамента, а потом и кинотеатр «Горизонт». Мы гуляли с отцом по будущей стройке. С бабушкой ходили на «Навигатора». На день города перед кинотеатром шла шоу-программа с участием администрации округа, а спортивная пилотажная группа крутила над микрорайоном лихие фигуры. В последний школьный праздник 23-го февраля классом ходили на праздничный концерт. А теперь на месте кинотеатра – булдырь, то есть, простите, торгово-развлекательный комплекс, которыми наполнился мой город. На месте старых заводов, парков, скверов. И что-то не видно борцунов, устраивающих митинги протеста, как только речь пойдёт о храме. Не хозяева ли булдырей скупили их? Скоро умирать. Я больше ничего не боюсь.

      Часто ходили мы и в соседнюю Пашковку. В самом центре там был старый кинотеатр «Дружба», но кино было индийское. Теперь и на его месте – тоже торгово-развлекательный комплекс. Жёлтые «Икарусы»-гармошки, из ПАТП-2, на 26-м маршруте. Полчаса – и ты в центре, конечная – прямо напротив горсовета. Рядом – Сенной базар. Улицы Будённого и Калинина забиты ларьками. На Калинина над торгующими ещё висят провода троллейбусной линии.