Байкал. Татьяна Вячеславовна Иванько

шкур, что я добыл для этого к зиме, а теперь, весной, ходила в жилетке по двору, и платок на голову надевала. К лету волосы совсем отрастут, уже блестящими волнами красиво вьются… это я сам себя отвлекаю, в сторону мысли отвожу, чтобы ретивое удержать, чтобы не вырвалось из груди.

      – Влегке я вижу что-то, чего не видят другие, – сказала она, поднимаясь с лавки. – Таких много. Ты сам такой необыкновенный, что просто не знаешь…

      – Не много. И не влегке. Не влегке!.. – горячо воскликнул я, чувствуя такой костёр в груди, что в пору на двор, под сиверко охладиться. – В мой дом никто не может войти, даже Эрбин. Ты видишь меня в моём истинном обличье, за все годы это мог только мой брат… Никто больше, только, если я показывался сам.

      – Так может и мне показался?! – она обернулась от печи, к которой подошла.

      – Нет. И не думал.

      – Ночь была, может спросонья, с устатку, – сказала она, перебирая рушники у припечья.

      – Нет, Яй, не спал я. Ты с мёртвыми запросто говоришь. Ты читаешь, ты половину книг моих с лета осилила уже. И мои записи…

      Она засмеялась, но по лицу я вижу, взволновалась всё же, хоть и не верит ещё:

      – А что делать-то ещё? Дел совсем никаких нет в твоём доме баальном, даже за скотиной ходить не надо. В лесу ходить ты не дозволяешь. Только что платьев нашить, даже прясть не надо, ни ткать… Во дворце хотя бы злыдни вокруг, о них думать приходилось.

      – Много злыдней, значит? – усмехнулся я.

      Сам я в своё время как царевич не замечал особенных интриг, кроме Эриковых мелких укусов. Против меня не плели, сам я тоже заговоров не устраивал. И егда в советниках ходил при царях, редко кто козни строил. Жили, как жилось, по-простому.

      – Хватало. А у тебя в дому только книжками себя и развлечь.

      – До глубокой ночи засиживаешься за этим делом. Вона, всё масло извела.

      – Ну это – прости, при лучине не сподручно совсем. Да и глаза не оченно видют.

      – Да не о том я… Что ты всё о мелком, всё хочешь заболтать. Я главное сказать должен: Ты – избранная, предвечная, как я. И… Похоже, что мой долг… Аяя, знаешь, что… Я должен… Открыть всю твою силу, чтобы ты узрела свой путь и себя саму. Для того тебя и привели сюда, вот что.

      Она вдруг засмеялась:

      – Передумал отправлять что ли?

      Я подошёл к ней.

      – Всё играешься… То не шутка, Аяя. И не игра.

      Она немного наклонила головку и, улыбаясь, смотрела на меня, чуть прищурив веки, будто хотела испытать меня как-то, всё ещё не верила в мои слова, но так и не придумала.

      Часть 2.

      Глава 7. Молодой

      Да не верила, конечно, чего там. Я в него-то не верила, в то, что он Арий, потому что считала Ария и Эрбина сказкой, как драконов, например. Я читала его книги, что в изобилии, счастливом для меня хранились на полках вдоль стен. И его собственные записки, его рассказы о странствиях и удивительных открытиях, сделанных там.

      И всё равно больно чудно всё. Так странно и неправдоподобно, что и не описать…

      Ну ладно ещё Сингайл и Галалий. Я готова уже принять,