Рябиновый мед. Августина. Часть 1. Дом. Алина Знаменская

поняла Ася. – Это послушание такое?

      Сестры переглянулись. Вышла заминка. Затем Анна уверенно добавила:

      – Конечно. Если эта гувернантка слушаться не станет, маменька ее назад отправит.

      Анна отодвинула Асю и наклонилась к дырке забора:

      – В огороде пусто, выросла капуста!

      Сию же минуту раздался удар камня о доски забора. Визгливый девчачий голос ответил:

      – Анка, Анка, дырявая баранка! Дохлую Эмили покормить забыли!

      – Слыхала? – удовлетворенно кивнула Анхен. – Они еще не знают, что нашего полку прибыло!

      Потрясенная Ася молчала.

      Военные действия пришлось прервать – сестер позвали в дом. Ася побежала было следом, но Анна показала ей на черное крыльцо:

      – Тебе сюда!

      Совершенно придавленная обилием впечатлений, Ася вошла в дом с черного хода и сразу увидела сестру Степаниду – на кухне ее поила чаем толстая улыбчивая нянька.

      Ася подошла.

      – Хорошо тебе здесь будет, ласточка, – грустно улыбнулась монахиня. – Дом большой, богатый…

      – Что правда, то правда! – согласилась нянька. – Прислуги одной сколько! Две горничные приходящие, конюх, повар… А теперь еще немку барышням привезут…

      На последних словах нянька обиженно поджала губы, и Асе стало ясно, что скорый приезд немки няньку отчего-то не радует.

      – И деток много, – продолжала монахиня. – Скучать тебе не придется.

      – Зачем скучать? – подхватила нянька, подвигая девочке табурет. – Мы с ней вместе деток нянчить будем. Грету и Петеньку. Они детки маленькие, а она девочка большая уже.

      Нянька с монахиней переглянулись, и Асе это не понравилось. Она молча пила предложенный нянькой чай, понемножку откусывая от круглого сдобного бублика.

      Потом ей наскучило слушать разговоры няньки и монахини, она вышла в сени. Деревянная лестница вела наверх. Ася, стараясь не шуметь, поднялась по ней. Наверху была дверь, створки ее чуть приоткрыты. Ася заглянула и увидела большую светлую залу. За столом, накрытым белой скатертью, обедали хозяева дома. Отец девочек сидел во главе стола. Под высокий ворот мундира была подоткнута салфетка. Хозяин с аппетитным хрустом расправлялся с куриной ножкой. Его супруга сидела рядом с дочерьми. Все трое чинно и неслышно ели суп. Посередине стола стояла чудная посудина, которую прежде Асе видеть не доводилось. Посудина эта была белая, пузатая, на выгнутых ножках, по бокам изящно изгибались белые же ручки. Сверху посудина закрывалась дутой крышечкой. Женщина в белом переднике, как догадалась Ася – та самая приходящая прислуга, снимала крышечку, запускала в посудину блестящий половник, не иначе – серебряный и наливала суп в тарелку с золочеными краями.

      Ася постояла немного, с затаенным восхищением созерцая чужую удивительную жизнь, и вернулась назад, в сени. Из сеней она попала в темный коридор, где имелось несколько дверей.

      Толкнула одну дверь – и… от неожиданности застыла, прижав руки к груди. Посреди каморки размером с келью возле топчана стоял бородатый и разбирал свои вещи.

      – Что стоишь? Входи, – кивнул он.

      Девочка