Русские на Мариенплац. Владимир Кунин

чтобы просто морду набить. И он ползет по теплой желтой азиатской пыли, тихо повизгивает, как поросеночек, а за ним все это черно-красно-розово-мокрое тянется…

      И это под таким солнцем, под таким небом!

      – А вы с Москвы? Вы – местный?

      Я поворачиваюсь. Рядом со мной сидит этакое юное создание с круглыми коленками и роскошными ляжками, выпирающими из-под кургузой кожаной юбчонки – короче некуда, и разглядывает меня своими откровенно блядскими глазками. Рожица у нее разрисована неумело, косметика дешевенькая, зубки давно не чищены, лак с ногтей наполовину облупился, и от нее за версту разит потом и одеколоном «Кармен».

      – Местный, – отвечаю я.

      – Хорошо вам… – завистливо вздыхает она.

      – Чем же?

      – Счас домой приедете – жена встретит, ребеночек…

      Это она так пытается прояснить ситуацию.

      Дурочка ты моя родная, было бы тебе на пару лет больше, я бы тебя сейчас забрал к себе, выполоскал бы в ванне и трахал бы как жучку до завтрашнего утра. А потом бы дал денежку на таксярник и… гуд бай, бэби! Чао, пупсик! Аривидерчи, киса!

      – А тебя никто не ждет?

      – Меня лично – нет. Я – человек свободный.

      – А что ты в аэропорту делала?

      – А мне сказали – там в стюардессы принимают.

      – И как?

      – А-а!.. Все только обещают, и каждый лезет и лезет.

      – Они, что же, не видят, что ты малолетка?

      – Почему я «малолетка»? Ничего я не малолетка!

      – Ну ты мне мозги не пудри, – говорю я. – Тебе сколько?

      – А сколько вы дадите? – Она трусливо косит по сторонам – не видит ли кто, придвигается поближе и как-то снизу, по-кошачьи, заглядывает мне в глаза.

      Хорошенькая, сучка, спасу нет! Помыть, причесать, накормить, воткнуть для ее образования в видеомагнитофон какую-нибудь порнушку, и… понеслась по проселочной. Взять ее с собой, что ли?

      Еле сдерживаюсь, чтобы не положить руку на ее пухлое колено, обтянутое плохо заштопанными колготками, и говорю:

      – Да у тебя, зайка, на роже написано – «статья сто семнадцатая, часть первая».

      – Ой, ну что это вы все так боитесь сто семнадцатой? – Она презрительно кривит губки и слегка отодвигается.

      – В тюрьме скучища, кормят плохо, – говорю я. – А ты, я смотрю, все статьи знаешь?

      – А чего… Ну так это же… Ну как его? «С лицом, не достигшим половой зрелости», да? – И она, лапочка моя, даже немного смущается.

      – Молодец! – говорю. – Умница. Пятерка с плюсом. Так сколько тебе? Четырнадцать – есть?

      – Почему четырнадцать? – обижается она. – Пятнадцать! Но все говорят, что я уже хорошо оформлена…

      – Правильно говорят. Оформлена ты действительно будьте-нате. Но без меня, ладно? – говорю я и отворачиваюсь к окну.

      Тому пацаненку, который скулил и полз в кровавой пыли, сжимая в костенеющей руке свою дурацкую ракетницу, тоже было, наверное, не больше пятнадцати…

* * *

      Москва вообще