Стокгольмское дело. Йенс Лапидус

завтра перед ланчем подойти к главному входу на Полхемсгатан? Есть о чем поговорить. Я вас встречу.

      Тротуар забит мотоциклами. Известный факт – снюты испытывают слабость к двухколесным чудовищам. Мотоциклист: мужчина, который чувствует себя мужчиной и ведет себя, как мужчина. Каждый полицейский – в душе немного мачо. Даже женщина-полицейский – тоже немного мачо. Хотя женщины-полицейские, похоже, не разделяют страсти своих коллег к железным коням. Среди знакомых Эмили женщин-полицейских не было ни одной, которая бы ежеутренне подъезжала к отделу на Triumph Thunderbird XL.

      Интересно, почему Нина назначила встречу у входа? В тот раз она заказала им с Катей пропуска.

      Она опять замерзла – идиотка. Срочно купить что-то потеплее. Посмотрела на свое отражение в стеклянной двери. Срочно постричься. Прядь почти закрывает лицо: подарок для аналитиков видеофильмов с камер наблюдения. Подозрительная девица.

      Нина с усилием открыла тяжелую дверь. Вид у нее какой-то суетливый: ничего общего с той величественной, уверенной в себе и уравновешенной дамой, которая мастерски допрашивала Катю.

      – Нам надо поговорить, – она заглянула Эмили в глаза и мотнула головой в сторону парка.

      Пальцы на руках и ногах совершенно заледенели.

      – А почему не в конторе?

      У Нины дернулось веко.

      – Потому что раньше я была уверена в абсолютной секретности. Никто не должен был знать о допросе Кати. Ни один человек. А случилось то, что случилось. Я не могу исключить утечку, а раз не могу исключить утечку, значит, не могу доверять собственным сотрудникам. Вот мы и встречаемся… на свежем воздухе.

      Они шли по усыпанной смешанным со снегом гравием аллее.

      – Вы хотите узнать, почему мы подозреваем Адама Тагрина?

      – Я адвокат Кати. У человека могут быть интересы и после смерти. И я их представляю. Вы спросите – какие? Доброе имя, например. Наказание виновных… а вот это важно, и не только для Кати. Никакой гарантии, что эти подонки не продолжают заниматься тем же. Так что считаю, у меня есть и юридическое, и моральное право знать, что происходит.

      Нина неожиданно рассмеялась. Коротко и сухо.

      – Я плохой полицейский. Нелояльный.

      – Это неправда.

      – За пятнадцать лет службы никогда не сталкивалась ни с чем подобным. И совершенно не уверена, что поступаю правильно, когда впутываю вас в эту историю. Но надо же попытаться… к тому же вы и ваш бойфренд… я много слышала о вас, вы доказали вашу компетентность.

      – Он не мой бойфренд.

      – Нет? Неважно… короче, Адам Тагрин скрывается от следствия. Уже месяц. Он очевидно не хочет давать показания, значит, автоматически становится подозреваемым.

      – А что еще на него есть? Кроме нежелания попадаться вам на глаза?

      Кончик носа у Нины сделался малиновым. То ли от холода, то ли от волнения.

      – В принципе, довольно и этого. Вы не согласны?

      – У людей могут быть и другие причины не попадаться полиции на глаза.

      – Какие? Он вам