Три романа и первые двадцать шесть рассказов (сборник). Михаил Веллер

ОМОНа Семыкин! Могу я говорить с командиром?

      – Капитан первого ранга Ольховский. Какое дело, старлей?

      – Разрешите к вам подняться?

      – Только вам одному. Боцман – штормтрап!

      Омоновец взобрался и был препровожден на мостик, где вежливо отдал честь и даже извинился за беспокойство.

      – У вас все в порядке, товарищ капитан первого ранга?

      – В полном. А у вас что случилось?

      – Куда следуете?

      – Чем вызван вопрос?

      – Ну, все-таки, знаете, не каждый день у нас тут «Аврора» ходит. Естественный интерес.

      – Я подчиняюсь командованию Балтийского флота. Отчитываюсь перед соответствующими инстанциями ВМФ. Если это простое любопытство – могу сказать по-человечески: временно перебазируемся в Москву.

      – На Ноябрьские, что ли?

      – Правильно.

      – Понятно, – улыбнулся старлей. – Мы вообще-то так и подумали. На 850-летие тоже в Москву ходили?

      – Приказа не было, – сухо сказал Ольховский. – У вас все?

      – Да нет. Ту т вот какое дело. Вроде сигнал поступил. Что там ваши ребята Октябрьскую нефтебазу потрясли. Поручено разобраться. Не просветите?

      – Просвещу. Не в чем разбираться. Слегка столкнулись с речным танкером по его вине, и застопорились, чтобы составить акт для речного арбитража. Танки дали течь, начали загрязнять нефтепродуктами акваторию. Это вам все капитан танкера мог сказать, «Волго-Дон 66». Он подошел к базе откачать топливо. Там с утра еще не прочухались, и слили вытекающий соляр прямо в автоцистерны потребителям. Эта подробность нас вообще не касается. Вопросы?

      – Ясно. Просто там шум пошел: мол, стрельба была, оружием угрожали. Потом еще – топливо принадлежит акционерной фирме, а его как бы силой забрали, ну, типа грабежа.

      – Ничего подобного не знаю. Это не к нам. Мы ни во что не вмешиваемся, совершаем переход, нам осложнения не нужны, – кинул Ольховский с высоты своей должности, звания и миссии. И с этой высоты снизошел гостеприимно: – Прошу ко мне.

      Гостеприимство по пунктам включало: салон, кресло, коньяк и «Мальборо». К ним были приложены: музейные буклеты с автографом командира – два, улыбки – две, стодолларовая бумажка – одна.

      Омоновец выпил, закурил, взял подарки, поблагодарил – исполнился благожелательности:

      – Позвольте дать вам совет. Вообще вы правы, но будьте осторожней. Народ всякий, сами понимаете.

      – Не понимаю. Народ наш.

      – Хм. Наш, конечно. А чего у вас, я заметил, ребята на палубе с маузерами?

      – Штатная комплектация военно-морского филиала Музея революции. Не с калашниковыми же матросам на «Авроре» служить. – Прозвучало вполне правдоподобно. – А чего вы в масках дуете через озеро – от кого у себя дома прячетесь?

      – Логично, – вздохнул омоновец. – В каждой работе своя специфика. – Он вытащил из-под комбинезона блестящий, как личный знак, нагрудный крест на стальной цепочке и произвел им движение, став похож на средней упитанности священника: – Благослови вас Господь,