Три романа и первые двадцать шесть рассказов (сборник). Михаил Веллер

Тебе бы огневым снабжением округа заведовать… А тара?

      – Сломалась! Акт о сожжении.

      – За ствольную артиллерию! Что не закусываешь?

      Начали торговаться.

      – Цены сейчас безумные, – округлил глаза полковник. – Сам знаешь – рынок! Даже в прежние времена выстрел стоил семьдесят рублей – как хромовые сапоги. Все так и знали: «Огонь!» – и полетели сапожки… со свистом… в цель! – он стукнул по столу и ловко подхватил прыгнувшую рюмку.

      – Один боекомплект! – сбавил Колчак, прикидывая, что семидесяти пяти снарядов вполне хватит, чтобы «Аврора» ощущалась вооруженным кораблем. Честно говоря, трудно себе представить, что могут наделать в мирном городе семьдесят пять шестидюймовых снарядов, каждый из которых весит полцентнера и под корпусом сталистого чугуна нафарширован толом. «Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна, а та сторона – вообще конец».

      – Давай считать спокойно.

      – Давай.

      – Сколько сегодня реально стоит выстрел – не знает никто, от вахтера номерного завода до министра обороны. У американцев снаряд стапятидесятипятимиллиметровой гаубицы-пушки стоит четыреста девяносто долларов.

      – По этой цене можешь их продать на линкор «Нью-Джерси», когда к тебе приедет старпом с него.

      – Да?

      – Да. Так прямо можешь на меня и сослаться: капитан первого ранга Колчин велел продать вам по четыреста девяносто долларов.

      – Остряк, – сказал полковник. – Давай считать!

      – Давай!

      – Выстрел стоил семьдесят рублей. Тот рубль равен сегодня двум долларам. Хоть бензин, хоть пиджак, хоть водка, хоть как считай.

      – Это до кризиса было.

      – Кризиса? Какого?

      – Последнего.

      – Последнего еще не было, мой непотопляемый друг. Все последние у нас впереди. Кризисы постоянны, а стрелять надо всегда – в том смысле, что цены растут после кризисов еще выше. Итого. Сто сорок баксов выстрел. Умножим на семьдесят пять. Официант!!! Спишь?! Калькулятор!

      – Семьсот пятьдесят… семь тысяч пятьсот… Что?! Не может быть… семью четыре – двадцать восемь…

      – Десять тысяч пятьсот долларов.

      – Ты охренел, – сказал Колчак.

      – И заметь – сюда входит риск и нарушение присяги. Плюс статья и так далее. Ты понимаешь, чем я рискую?

      – Ха! Смотрите на него – он рискует! Люди танки и ракеты продают, а ты из-за вшивого б… б… бэка готов с брата по несчастью последнюю м-м-мошонку содрать. – Колчак чувствовал утомление после третьей за тяжелый рабочий день бутылки. Надо было держаться на остатке сил, предел которых был близок: он пожалел себя. – Какие десять тысяч? – укорил он. – Что ты ноли накатываешь, как в бильярде. Я не бандит и не лицо кавказской национальности. Ты, может, недослышал? «Аврора» – это не банк и не акционерное общество, а всего лишь крейсер. Его сейчас весь-то за десять тысяч никому не втюхаешь.

      – А сколько же ты хочешь?

      – Десять баксов выстрел – итого семьсот пятьдесят.

      – Счет! – возвестил полковник